Общие замечания
Одной из причин непризнания академической наукой результатов исследований, проведенных на основе графоаналитического метода, является то, что они заставляют пересмотреть устоявшиеся взгляды в областях этногенеза и сравнительно-исторического языкознания. Чтобы отважиться на такой пересмотр, нужно отрешиться от магии влияния признанных авторитетов, что в гуманитарных науках, где эмпирические методы трудноосуществимы, сделать нелегко. Бесспорная невоспроизводимость исторических событий кажется непреодолимым барьером на пути к истине, однако исторический опыт может быть в определенных случаях смоделирован математическим путем. Необходимо лишь только найти соответствующий математический аппарат. Однако основная причина лежит во всеобщем кризисе морали в мире, который не обошел и науку. Научные учреждения стали своеобразными цехами ремесленников, интересующихся не поисками истины, а научной карьерой и связанной с ней материальной обеспеченностью. И если в естественных науках эти две цели могут быть достигнуты благодаря техническим решениям, реализация которых приносит в достаточно короткое время ощутимые реальные результаты, могущие быть использованными человеком в свою пользу, то в гуманитарных науках положительный эффект обретенной истины сказывается очень не скоро. Словесной риторикой и софистикой, демагогией незаинтересованных, недалеких ретроградов и карьеристов, плодотворная идея может быть искажена и высмеяна, а сам автор выставлен на всеобщее посмешище. Стоит лишь вспомнить судьбу генетики, кибернетики, да и сравнительно-исторического языкознания в Советском Союзе. В такой ситуации автору не оставалось иного выхода как позиционировать себя независимым исследователем, а свои исследования обозначить как Альтернативная лингвистика.
Исследования этногенетических процессов в Восточной Европе в очередной раз приводят нас к мысли о тесной взаимосвязи физической и социальной географий. К такому выводу пришли многие ученые применяющие новые методы исследования в области географии, этнографии и лингвистики. Не может быть никаких сомнений, что достаточно точное воспроизведение доисторических событий на нашей планете возможно. Однако выполнение этой задачи требует объединения усилий исследователей различных специальностей на надежное основе. К сожалению, создание такой базы данных до сих пор було безуспешиным. Я только надеюсь, что моя работа может стать одним из блоков этой базы.
Естественные науки своими успехами обязаны применению математических методов при возможности повторения исходных условий в соответствии с желанием исследователя. В сравнительно-историческом языкознании математика пробивает себе дорогу с трудом и дело не только невоспроизводимости исторического опыта и в отсутствии соответствующих математических методов. Сам по себе понятийный аппарат гуманитарных наук не позволяет использовать математику в достаточно полной мере. Например, в гуманитарных науках отсутствует такое фундаментальное понятие как «переменная величина», имеющееся в математике. Конечно, сложно говорить о «переменных величинах» в гуманитарных науках, но введение в употребление понятия «переменное явление» существенно необходимо для избежания семантических трудностей, которые возникают при использовании слов и понятий, сложившихся в процессе предшествующих представлений, оказывающихся на самом деле недостаточно точными или даже ошибочными. К примеру, в языкознании есть понятия «праязык», «наречие», «диалект», «говор», «язык», которые могут характеризовать речевую деятельность человека на определенных временных отрезках, но нет слова для обозначения общего понятия, которое бы объединяло все их в одно явление в его историческом, но не дивергентном развитии. В необходимых случаях используют слово «язык», точное значение которого должно быть ясным из контекста, что не всегда достижимо или сопряжено с ненужным усложнением изложения. С другой стороны, наречия и диалекты (говоры) могут быть составными частями языка на одном определенном этапе его дивергентного развития, но в любом случае различия (или границы) между наречием и диалектом, диалектом и языком не являются достаточно четкими. Это значит, что язык в наиболее общем понимании является переменным явлением в двух измерениях – временном и пространственном. Изменение языкового явления по этим измерениям идет неравномерно, что и позволяет нам оперировать понятиями «наречие», «диалект», «говор», «язык» каждый раз в узком понимании и предполагать приблизительное время их возникновения. Таким образом, развитие речевой деятельности человека является сложным нелинейным процессом, исследование которого предполагает наличие специальных методов.
В свое время Джон Нойман (Janos, Johann von Neumann) разработал особый эвристический подход к решению нелинейных задач, и исследования графоаналитическим методом неплохо вписываются в схему этого подхода как один из его этапов. Первый этап накопления сведений и фактического материала об изучаемых языковых явлениях можно обнаружить оглянувшись назад в историю общего языкознания и лингвистических учений. Основная масса этого материала, необходимого для исследований графоаналитическим методом в виде лексики, сосредоточена в великом множестве словарей, как этимологических, так двуязычных. Этот кумулятивный характер развития языкознания вполне соответствует развитию любой науки. Далее, в полном соответствии со схемой Ноймана на основе численного эксперимента была выдвинута интуитивная гипотеза об обратной пропорциональности между количеством общих слов в лексике двух языков и тем расстоянием, которое отделяло носителей соответствующих праязыков на момент их формирования. Эта гипотеза, положенная в основу графоаналитического метода, была проверена на возможно большей массе лексического материала для разных языковых семей численными методами и реальность указанной зависимости была подтверждена неоднократно. В соответствии с полученными результатами расчетов было проведено уточнение исходных данных путем удаления случайных и асинхронных элементов, что, в свою очередь, позволило получать модели родства языков в более корректном виде. Соотнесение этих моделей с определенными областями на географической карте предоставляет дополнительную возможность проверки полученных результатов методами сравнительно-исторического языкознания.
О путях человеческого познания.
Неприятие официальной наукой методов и полученных результатов исследований, очевидно, является также следствием определенных закономерностей в путях познания истины. Папа Иоанн Павел II в энциклике “Fides et ratio” («Вера и разум») подчеркивал глубокую связь веры и рационального познания. Обретая знания, каждый человек доверяет учителю, т.е. знаниям, полученным другими, однако наиболее убедительными являются знания, приобретенные собственными усилиями, собственным опытом, а доверие к знаниям учителя тем выше, чем больше у него авторитета среди учеников. На нашем примере хорошо видно, насколько знания, полученные с помощью, казалось бы, надежного аппарата, являются неубедительными, если их представляет человек, не имеющий учеников и авторитета в науке. Подозрительность и недоверие, проявляемые в данном случае, являются категориями психологическими, однако психологические факторы гносеологии являются недостаточно изученными. Кажется, что наиболее близко к этой проблеме подошли Бишоп и Траут в своей книге «Гносеология и психология человеческого суждения» (Michael A. Bishop and J.D. Trout, Epistemology and the Psychology of Human Judgment, Oxford University Press, 2005, 205). Очевидно, психологический аспект в теории познания является немаловажным и заслуживает более внимательного рассмотрения.
С другой стороны, постоянное стремление человека к истине нельзя абсолютизировать. Истина не всегда и не всем интересна и, может быть, даже не всегда полезна для определенного круга лиц. И далеко не все ее ищут собственными усилиями, а более доверяют учителям. Однако переоценка значения плюрализма мнений приводит к представлению об одинаковой ценности разных мнений и, в конечном итоге, к утрате учителем авторитета, а вместе с ним и доверия. Очевидно такое положение вещей связано с всеобщим этическим кризисом в нашем мире.
К вопросу о становлении человеческого языка.
Язык человека прошел длительный путь постепенного совершенствования. При зарождении языки не имели грамматических форм в их современном понимании и состояли из звуковых сигналов, логическая связь между которыми уточнялась интонацией, жестикуляцией и другими возможными способами, например, порядком, повторением, силой звучания отдельных звуков. Звуковые сигналы были сплошь идеофонами, значение которых было тесно связано со звучанием. При этом отдельные звуки изначально имели определенную эмоциональную окраску, что помогало человеку понять их значение. Постепенно людям становилось ясно, что связь между звуками и их значение могут быть уточнены с помощью комбинирования некоторого ограниченного множества звуков, которыми владел человек. Простейшими звуками были гласные, которые практически не изменились до наших дней. Иначе было с согласными. Представление о первых согласных звуках может дать наблюдение за развитием речи у ребенка. Первые согласные звуки, усвоенные ребенком, образуются естественным образом (в первую очередь губные). В дальнейшем он подражает звукам взрослых. Однако подражание свойственно не только детям. Французский социолог Габриель Тард (1843 – 1904) даже считал, что вся общественная жизнь во многом основывается на инстинкте подражания людей друг другу и этому есть многочисленные свидетельства в обыденной жизни. Подражание свойственно и животным, поэтому можно думать, что оно является одним из инстинктов в животном мире. При становления языка подражание обеспечивает коммуникативные свойства языка, т.е. взаимопонимание между людьми благодаря непроизвольной стандартизации звуковых сигналов. Тесно связанный с природой, первобытный человек подражал не только себе подобным, но и зверям. Наиболее развитые из них, обезьяны звуками выражают свои разнообразные чувства, подают сигналы друг другу об опасности или о наличии пищи. Соответственно, некоторые звуковые сигналы человека должны были быть такими же нечленораздельными, как и звуки, издаваемые животными. Такое предположение выглядит тем более логичным, если исходить из того, что человек произошел от какого-то неизвестного нам вида приматов, хотя в целом разнообразие звуков у человека богаче, чем у животных благодаря более совершенному голосовому аппарату. Однако и без углубления в этот сложный вопрос то же самое можно утверждать на основании факта наличия во многих древних языках звуков со сложной артикуляцией типа аспирированных bh, dh, gh, th, kh, guh, quh, аффрикат dz, ts, ps, ks, лабиализированных gu, qu, tu, pu, которые в дальнейшем во многих языках проходили процесс упрощения.
В отличие от фонетики морфология языков постоянно усложнялась. Первично все слова не несли в себе никаких признаков особых частей речи и лишь впоследствии появились категории имени и глагола, из которых уже развилось все многообразие современной морфологии. Рассмотрение общего ностратического лексического фонда позволяет утверждать, что первоначально развилась категория глагола, а уже потом некоторые глаголы проходили процесс субстантивизации. Осмысление отглагольного имени дало толчок к образованию оригинальных существительных.
О путях и темпах развития языка.
Проведенные исследования убеждают, что в древние времена языки развивались преимущественно дивергентным путем. В этом отношении они находится в полном соответствии с дивергентным, расширяющемся развитии природы вообще. Известные факты взаимовлияния древних языков (лексические заимствования, роль субстрата и т. п.) лишь с большой натяжкой можно считать их конвергентным развитием, поскольку факты возникновения одного языка из нескольких неизвестны, однако такая теоретическая возможность допускается многими учеными. Однако в доисторическое время, принимая во внимание изолированность многих населенных пунктов и отсутствие необходимых путей сообщения и средств связи, контакты между отдаленными группами населения, небоходимые для конвергениции языков, были очень редкими. Да и при возникновении таких контактов люди меньше всего думали о стирании языковых различий, а использовали их для более практических целей. Даже в наше время жители соседних сел для обозначения одного и того же предмета иногда используют разные слова и не отказываются от них чисто в силу привычки, несмотря на то, что прекрасно знают об указанной разнице в названиях. Заимствования и взаимовлияния чаще всего проявляются в случаях усвоения новых явлений и предметов. Но принадлежность языка определяется как раз на основании его наиболее архаичных элементов, которые обычно являются наиболее употребительными. О конвергентном развитии языков можно говорить в случаях, когда носителями языков являются этносы, находящиеся на различных ступенях развития. Тогда влияние одного языка на другой становится настолько значительным, что появляется возможность говорить о генетическом родстве этих языков. Как раз такое влияние мы имеем в случае тюркских и монгольских языков.
Интенсификация конвергентного развития языков начинается с развитием средств связи и с появлением письменного языка, который начинает играть нормативную роль и тем самым замедляет или приостанавливает дивергентное развитие языка и в определенных случаях ведет к схождению диалектов одного и того же языка. Таким образом, дивергентное развитие не может продолжаться бесконечно, но конвергентное развитие тоже имеет свои границы – оно не ведет к скрещиванию и смешению языков, уже обретших письменность. Более того, даже сформировавшиеся литературные языки могут проходить процесс членения в силу исторических условий. В Бразилии португальский язык изменился настолько, что это дает основание лингвистам говорить об особом бразильском языке. Та же тенденция имеет место в английском языке США. Тем не менее, отстаивая приоритет дивергентного развития языков, нельзя, строго говоря, абсолютизировать всеобщность любого языка на любом этапе его развития, поскольку речь человека всегда индивидуальна и поэтому в любом языке существуют отдельные говоры, которые, однако, не препятствуют восприятию его как определенного переменного явления.
Языки изменяются очень медленно. Как это происходит, в свое время пояснял Морис Сводеш. Он утверждал, что изменения в языке не должны быть настолько большими, чтобы нарушить взаимопонимание трем живущим поколениям – от внуков до дедов. Таким образом, на протяжении жизни трех поколений, а это период в 60-75 лет, в языке происходят очень незначительные изменения, поэтому за 200-300 лет язык никак не может измениться до полной неузнаваемости. Изучение топонимики Западной Украины, дешифруемой средствами современного чувашского языка показывает, что со времен скифской эпохи он мало изменился, и эта хронологическая привязка поможет точнее реконструировать историю развития тюркских языков. То же самое можно сказать и о курдском языке и языках германской группы.
Значительная консервативность, присущая всем языкам, хотя и в разной мере, предполагает, что образование одного языка (практически это процесс усложнения, обогащения праязыка) происходит на небольшой территории, обеспечивающей тесные контакты между отдельными группами людей, говоривших ранее на менее развитых праязыках. Поэтому абсолютно безосновательно говорить, что какой-то язык образовался, к примеру, на огромных просторах Сибири или даже Восточно-Европейской равнины.
Библейские сказания как исторические документы.
Результаты проведенных исследований подтверждают мнение о том, что Библия является настоящим историческим документом. В полном соответствии с библейским сказанием несколько групп носителей языков ностратической макросемьи проживали в Закавказье неподалеку от трех озер Ван, Севан и Урмия (Резайє), которые расположены вокруг ветхозаветной горы Арарат. Здесь вследствие геологических процессов образовались довольно замкнутые ареалы, внутри которых происходило формирование шести ностратических праязыков, давших начало индоевропейским, семито-хамитским, дравидийским, картвельским, уральским и алтайским языкам. Антропологи допускают мысль о возможном существовании на Земле узлов расообразующего процесса, в пределах которых происходили основные расогенетические события. Расположение одного из таких узлов предполагается в Передней Азии и Восточном Средиземноморье. Подобные схождения, на первый взгляд малозначительные сами по себе, собранные воедино, многократно увеличивают вероятность того, что библейские сказания основаны на действительных фактах.
Неплохим свидетельством в пользу текстов Библии может быть тема потопа, присутствующая в уральской (в частности ханты-мансийской) мифологии, однако значение ханты-мансийской легенды о потопе несколько обесценивается большим распространением подобной легенды в разных вариантах среди народов всех континентов мира. Однако название горы Арарат несколько напоминает распространенное в тюркских языках aral “остров”, а если принять во внимание др.тюрк. art “гора”, тогда первоначальное название горы могло быть восстановлено как * Араларт, т.е. „остров-гора”. Существование трех озер вокруг горы Арарат можно связывать с легендой о Ное и трех его сыновьях – Симе, Хаме и Яфете, которые в долинах вокруг этих озер могли основать свои собственные поселения, давшие начало формированию обособленных родов, со временем прошедших новый процесс членения.
Сравнительная этнография как инструмент познания путей развития духовной культуры различных народов.
В процессе миграций различных этнических групп часто проявляется так называемый принцип суперпозиции, состоящий в том, что при переселении этносов какая-то их часть остается на старом месте жительства, и на него наслаивается новое пришлое население другой этнической принадлежности. При этом пришлое население иной культуры и языка подвергается духовному влиянию со стороны оставшихся старожилов. Пришельцы воспринимают от них существующую топонимику, необходимую для новых условий лексику и нередко понравившиеся обычаи и обряды. Зная точно, какие этнические группы поочередно заселяли ту же самую территорию, можно целенаправленно изучать не только общие особенности их языков, но и их духовную и материальную культуры.
Первичная структуризация человеческого общества.
Человеческое общество представляет собой сложную саморегулирующуюся иерархическую систему, структурированную по многим признакам. На самом нижнем уровне произошло разделение человечества на три основные антропологические расы – белую, желтую и черную, которые были распределены пространственно, но без непреодолимых границ. Последующая метисация между первичными расами обеспечила дополнительную изменчивость и полиморфизм человека как биологического вида, но в длительной исторической перспективе могла нивелировать антропологические различия, если бы не происходило структуризации человеческого сообщества по другим признакам. Одновременно с антропологической структуризацией человечества началась структуризация на основе родственных связей на самые мелкие структурные элементы, какими были родовые общины. Конкуренция между отдельными общинами в борьбе за выживание приводила к их интеграции в более крупные подсистемы на основании одного хорошо выраженного признака. Таким признаком становился общий язык, возникновение которого само по себе не связано с осознанием людьми определенной общности и является лишь следствием специфических географических условий. Формирование отдельных языков происходило в достаточно замкнутых географических ареалах по определенной естественной закономерности, но осознание языковой общности людьми происходило в основном под влиянием социальных факторов.
Мы назвали эти ареалы этноформирующими, поскольку на них происходило формирование групп этносов неоднократно. Совокупность таких ареалов занимает территорию в несколько раз превышающую площадь каждого из них. Таких территорий на земной поверхности несколько – в бассейне Верхнего и Среднего Днепра, в бассейне правых притоков Волги, в междуречье Днепра и Дона, в бассейне Амура и в районе озер Ван, Севан, Урмия (Резайе) в Закавказье. Геоморфология этих территорий такова, что трудно предположить, что она сформировалась случайно, без воли Небесного Архитектора.
Обратная связь социальных условий влияла и на дальнейшее формирование общего языка как признака принадлежности к определенной социально-общественной группировке. Осознание такой принадлежности является необходимым условием для формирования первичных этнических образований. В дальнейшем вариативная комбинаторика языковых, культурных, религиозных, экономических и политических факторов, перемежающимися процессами интеграции и дифференциации, формировала усложняющуюся структуру человеческого общества.
О потенциальных возможностях разных народов и рас.
Несомненные достижения европейской культуры и, особенно, успехи европейской науки и техники давали и дают основания думать о какой-то особой одаренности европейцев. В наше время высказывать подобные мысли считается неприличным, но косвенные свидетельства тому, что подобные мысли достаточно распространены, можно найти и в исторической науке. Сформировавшийся еще в позапрошлое столетие взгляд на особую роль индоевропейцев во всемирной истории поддерживается ошибочными теориями. Одной из таких теорий является мнимая принадлежность культуры шнуровой керамики и боевых топоров индоевропейцам. Несомненно имеет место определенный психологический барьер для признания того, что носителями этой культуры были древние тюрки, тем более, что их прародина по общему мнению должна быть где-то на Алтае. Справедливости ради следует признать, что взгляд на тюркскую принадлежность указанной культуры поддерживают также отдельные европейские ученые. Тюркское население Причерноморья и Приазовья в III тыс. до Р.Х, находилось на более высоком уровне развития, чем индоевропейцы, и оказало на них большое культурное влияние, следы которого можно найти в разных индоевропейских языках. Признать такое влияние не осмеливаются известные ученые, трактуя очевидные факты как случайные или находя для них фантастические предположения.
О том, что стартовые возможности во многом одинаковы для разных народов и что их реализация зависит чисто от природных факторов, может говорить пример японцев. Как показали исследования, когда-то они проживали в соседством с предками современных нанайцев, негидальцев, орочей, удэгейцев, ульчей, эвенков, эвенов и других, теперь уже вымерших, народов и нет оснований утверждать, что отличались от них какими-то особыми способностями. Затем японцы переселились на изолированные острова, названные их именем, и, попав в новые природные условия, вынуждены были вести новый образ жизни – заниматься земледелием и морским промыслом. Изоляция и разнообразная хозяйственная деятельность определили дальнейший путь развития японского общества. Их соседи, расселившись на необъятных просторах Сибири и Дальнего Востока, продолжали свой прежний образ жизни и сохраняли традиционный общественный уклад. Теперь же разница в культурных достижениях между когда-то близкими народами огромна.
Об перерождении этносов.
Как мы видим на примере японцев и малых народов Сибири и Дальнего Востока, несмотря на одинаковые стартовые возможности, вклад в сокровищницу мировой культуры разных народов разный. Количественно оценить эту разницу трудно, ибо ценности меняются от эпохи к эпохе. Совершенно невозможно соотнести ценность изобретения лука со стрелами несколько тысячелетий тому назад и изобретение вычислительной машины в прошлом столетии, если абстрагироваться от времени, когда эти изобретения были сделаны. Лишь с учетом эпохи можно понять, что то и другое изобретение дало развитию человеческой цивилизации новый импульс. Однако за каждым изобретением стоит не только один человек, но и умонастроение определенного человеческого общества, парадигма его культурного развития в определенных условиях и в определенное время. И совсем необязательно, чтобы предки какого-то народа, сыгравшего большую роль в развитии человеческой цивилизации в прошлом, играли соразмерную роль в настоящее время.. Попадая в непривычные условия, теряют свой творческий потенциал, если не проходят процесс постоянного обновления. Иногда такие обновления имеют настолько основательный характер, что культурная преемственность между отдаленными поколениями одного и того же этноса становится настолько незаметной, что не позволяет исследователю признать возможность этнической общности носителей культур, разделенных большим временным промежутком. Между тем, может оказаться, что обрыв культурной традиции вовсе не говорит об исчезновении этноса, ибо один из признаков этноса – его язык несмотря на свой характер переменного явления остается. этнического перерождения, т.е. приобрели новое этническое самосознание.
Пять тысячелетий тому назад все тюрки имели европеоидную внешность. Вследствие расселения по большим просторам Центральной Азии многие тюркские народы смешались с местными монголоидами и совершенно изменили свой внешний облик. Тем не менее, тюркская языковая общность сохранилась. Ясно, что тюрки-монголоиды и тюрки европеоиды значительно отличаются друг от друга в генетическом плане, но языковая преемственность дает нам основание утверждать, что процесс генетического перерождения монголоидными тюрками совершенно не осознавался, а признаком принадлежности к определенной этнической общности всегда оставался язык далеких европеоидных предков.
Этногенез как научный прогноз
На определенном отрезке истории этногенетические процессы усложняются, и их изучение требует новых методов. Язык в какой мере теряет свое значение для этнической идентификации, и вместо этого на процессы этногенеза начинает влиять принадлежность к определенному государству. На смену географическим границам приходят политические, которые иногда прерывают или очень усложняют контакты между отдельными частями одного и того же первичного этноса. На языки отдельных этнических групп влияет язык господствующей нации, а с развитием образования – язык церкви и печатная продукция. Появляются и развиваются новые элементы этнических общностей, ведущих к образованию современных наций. Историческая перспектива таких наций во многом зависит от того, насколько они сохраняют собственную самобытность, обусловленную их этногенезом, и насколько они могут противостоять нивелирующему влиянию прогрессирующей глобализации.
Глобализация противоречит одному из принципов организации природы и человеческого общества – принципу полиморфизма и поэтому не будет содействовать общему развитию человечества, хотя может быть для него стимулирующим „вызовом”. Опыт отдельных культур включает у себя две большие категории – опыт приобретенный и опыт унаследованный. При этом приобретенный опыт, наиболее значительные достижения которого распространяются по всему миру, способствует глобализации, в большой мере суживает творческую инициативу, мешает проявлениям оригинального мышления, ограничивает рамки поиска новых путей в науке, культуре и технике. Напротив, опыт унаследованный может быть базой для новых творческих поисков и одновременно обеспечивать этим поискам оригинальность способов и путей, что чрезвычайно важно для человеческой цивилизации вообще. Однако нельзя исключать того, что в унаследованном опыте отдельных народов могут быть бесперспективные достижения, которые не могут пойти на пользу целому человечеству, поэтому в интересах каждого народа избавляться от унаследованного отрицательного опыта, усваивая достижение других культур. Унаследованный опыт отдельных народов является результатом и следствием их этногенеза, в котором язык является наиболее архаичным и наиболее существенным фактором. Изучение этногенеза любого народа позволит в определенной мере не только прогнозировать его будущее, но и корректировать унаследованный им опыт. Но такая коррекция методом отбрасывания отрицательных составляющих и усвоением общечеловеческих достижений не может распространяться на язык этноса, ибо любой язык никогда негативным опытом не может быть, поскольку он в любом случае выполняет свои коммуникативные функции. Народ лишенный собственного языка и ориентированный лишь на усвоение приобретенного опыта человечества не имеет исторических перспектив.
