Приступая к вопросу об этнической принадлежности савроматов и сарматов, будем иметь в виду известный в научной среде факт, что античные историки не заботились о корректности используемых этнических названий или понимали их весьма своеобразно:
Гуннов часто называли скифами, аваров и булгар, наоборот, гуннами, готы, а за ними иногда даже славяне назывались гетами; и легендарные библейские Гог и Магог выступают на географических картах вплоть до позднего средневековья (Pohl Walter, 2002, 4).
Скифами во времена князя Святослава называли даже русов, в частности Лев Диакон. (Диакон Лев, 1988). Следовательно, следует осторожно относится к свидетельствам древних историков, когда дело идет об идентификации отдельных народов на окраинах цивилизованного мира. В целом среди ученых преобладает мнение, что савроматы, о которых писал Геродот, и сарматы более поздних историков являются одним и тем же этносом, по крайней мере, что они генетически родствены. Причинами предполагаемого тождества савроматов и сарматов являются не столько та же территория расселения и сходный кочевой образ жизни описываемых историками народов, сколько схожие этнонимы. Надежная расшифровка названий народов могла бы прояснить этническую принадлежность, но этимология данных греками названий Σαυρωμαται и Σαρμαται для двух народов, населявших в разное время Северное Причерноморье, остается темной. Не ясным остается также, является ли название "сарматы" упрощением бывшего ранее в употреблении "савроматы" или это слова совершенно разных корней. Очевидно, оба слова являются сложными и именно вторая их часть – мат не поддается расшифровке. Несмотря на видимую простоту слова, ни в одном из исследуемых языков ничего удовлетворительного до сих пор не было найдено для его объяснения. Напротив, первая часть слова допускает самое различное толкование, тем более, что имеются другие похожие этнонимы – савиры (сувары), северяне (северь), себеры, сербы, к которым можно добавить слова со значением "сосед, друг, приятель", происходящие от герм. *gabūr "житель", "хозяин" (рус. сябёр, укр. сябер, блр. сябр и многие другие). Не исключено также иранское или тюркское происхождение слова, ибо для него неплохо подходят иранские слова со значением "всадник" (перс. sävar, курд. suwar, шугн. sawor и др.). В таком случае вторая часть слова должна была означать "народ, люди", т.е. "народ всадников". С определенными фонетическими трудностями можно привлечь к рассмотрению ир. mard «человек». Если в словосочетании savar-mard второе r выпало ради удобства произношения, то это толкование можно принять, но тогда савроматы не могли быть иранцами, ибо такое название народу всадников могли дать соседи, сами всадниками не являвшимися. Из тюркских языков для объяснения этнонима можно привлечь минимум три слова, имеющих такие значения как "дуть, веять" (тур. sovurmak, узб. sovormoq, тат. суыру, чув. сăвăр и др.), далее, "сурок" (чув. сăвăр) и, наконец, "круп лошади, шкура лошади" (каз., тат. савыр, карач. сауру и др.). Скотт Литтлтон и Линда Малькор привлекают для объяснения названия савроматов гр. σαυροσ „ящерица”, предполагая, что это пресмыкающееся могло быть тотемом племени (Littleton C. Scott, Malcor Linda A. 2000, 13). Если же рассматривать слово сармат в целом, то можно обратить внимание на венг. szarmazik „происходить”, лтш. sarmots «покрытый инеем», лит. šarma «иней». Как видим, окончательный выбор сделать трудно.
Геродот писал о савроматском языке как об испорченном скифском. Поскольку преобладающее большинство скифов составляли булгары, заселявшие при этом Левобережную Украину, то именно они должны были контактировать с савроматами. Если сарматы и савроматы были одним народом, а осетины являются потомками алан, осетинский язык должен был бы иметь достаточное сходство с чувашским. Но факты такого сходства очень бедны. Имеющимся немногочисленным осетинско-чувашским лексическим соответствиям часто можно найти соответствие и в венгерском: чув. каврăç "ясень" – осет. kärz "то же" – венг. köris "то же", чув. такана "корыто" – осет. tägäna "то же" – венг. teknö "то же", чув. чăкăт "сыр" – осет. cyxt "то же" – венг. sajt "то же".
Напротив, осетинский язык имеет гораздо больше связей с венгерским, чем с чувашским. Несколько примеров лексических осетинско-венгерских соответствий приводит Абаєв в своем этимологическом словаре: осет. arg "цена" – венг. ár "то же", alku "торговля"; осет. avg "стекло" – венг. üveg "то же"; осет. ävzist "серебро" – венг. ezüst "то же"; осет. bud "запах" – венг. büz "смрад"; осет. käsag "рыба" – венг. keszeg "лещ"; осет. marg "яд" – венг. mereg "то же"; осет. nymät "войлок" – венг. nemez "то же"; осет. qád "дерево" – венг. gaz "лес"; осет. sak'adax "рукав реки" – венг. szakdék "ущелье"; осет. särfyn "чистить" – венг. seper "мести"; осет. säv "широкий" – венг. sáv "полоса" и др. (А. Абаев В. И., 1958-1989). К этому можно еще добавить осет. kar "возраст" – венг. kor "то же", осет. cäf "рана" – венг. seb "то же", осет. cavd "удар" – венг. sötni "бить". Все это может свидетельствовать, что оставшаяся в Европе последняя группа иранцев – протоосетины какое-то время имела контакты с венграми более тесные, чем со скифами.
Таким образом, можно сделать вывод, что предки осетин, мигрируя со своей прародины в бассейне Сожа, не останавливались где-то вблизи территории скифов, т.е. в какой-то части бассейна Дона. Этому выводу противоречит принятая этимология древнего названия Дон Ταναισ на основе ос. don “вода, река”. Апеллятив don в значении “вода, река” изо всех современных иранских языков имется только в осетинском языке (зафиксировано также авест. dānu - “река”), из чего делается вывод, что название Дону могли дать именно предки осетин, проживая продолжительный период в причерноморских и приазовских степях во времена Геродота и позднее. Для понятия “река” в иранских языках имеется общее для всех их слово darja, происходящее от и.-е. der- «бежать, течь» (ав. drāvaya-). Осетинское слово don относится к другому индоевропейскому корню, означающему в большинстве случаев не текучую воду, а растопленный жир или сало (др.-гр.δημοσ, алб. dhjamё, курд. don), влагу вообще (арм. tamuk), капли воды (д.-инд. dǎna, dǎnu), а в немецком даже глину (Ton). Распространенность слова darja позволяет поставить вопрос, почему иранцы назвали Дон именно Доном, а не Дарьею и не являются ли осет. don производным от названия Дона, а не наоборот? Выход из этой сложной ситуации дает возможность этимологизации этого названия на материале тюркских языков.
Древнее название Дона Ταναισ зафиксированное у Геродота и Страбона, может происходить от др. тюрк. *tanas “спокойствие, тишина” (чув. тăнăç “спокойствие, мир”, каз. таныш “то же”, тат. тын “тихий” и др.), ведь у Дона до сих пор сохранился эпитет “тихий”. При таком предположении осетинское don развилось в значение «река» под влиянием спокойного течения Дона из прежнего значения, означающего, к примеру, стоячую воду. В таком случае отпадает один из самых весомых аргументов в пользу продолжительного соседства предков осетин со скифами в районе нижнего Дона, и тогда осетины не могут быть потомками савроматов по двум причинам. Во-первых, предки осетин во времена Геродата не заселяли Причерноморье, а, во-вторых, осетинский язык очень далек от языка скифов-булгар (курды, язык которых в то время мог быть очень похож на осетинский, оставались на Правобережье). Если принять во внимание свидетельство Геродота о языке савроматов как об испорченном скифском, то им должен быть какой-то тюркский язык. Европеоидный облик некоторых тюркских народов говорит о том, что их предки все время находились на территории Европы. Другого места в Европе как Северный Кавказ и Предкавказье для них просто нет. Весьма возможно, что с савроматами нужно связывать какой-то тюркский этнос. Однако следует рассмотреть и другой вариант.
Теперь мы знаем, что в скифские времена в бассейне Днепра и Дона должны были проживать племена древних булгар, курдов, будины (мордва), англосаксы, балты, мадьяры, черемисы, предки осетин и еще одно или два финно-угорских племени. Иордан же о племенах, населяющих определенную часть Восточно-Европейской равнины, писал следующее:
"После того как король готов Геберих отошел от дел человеческих, через некоторое время наследовал королевство Германарих, благороднейший из Амалов, который покорил много весьма воинственных северных племен и заставил их повиноваться своим законам…Покорил же он племена: гольтескифов, тиудов, инаунксов, васинабронков, меренс, мордент, имнискаров, рогов, тадзанс, атаул, навего, бубегенов, колдов" (Иордан, 1960, 116)
Попробуем разобраться в его свидетельстве. При расшифровке наименований племен будем принимать во внимание иранские, тюркские, германские, балтийские, славянские, финно-угорские языки, а также языки народов Кавказа, поскольку адыге (адыгейцы, черкесы, кабардинцы), чеченцы, ингуши, так же, как и народы Дагестана испокон веков заселяли Северный Кавказ, о чем говорит анализ их лексического состава графоаналитическим методом. При этом их поселения были не только в горной части страны, но в степном предгорье, т.е. в бассейнах рек Кубани, Терека и Кумы, чему есть исторические свидетельства. Уже до анализа приведенных Иорданом наименований племен сразу бросаются в глаза такие соответствия: меренс – финно-угорское племя меря (марийцы?), мордент – мордва. Наименование голтескифов (в оригинале Golthescytha) выглядит германским (напр. гот gulđ “золото”), поэтому это могут быть “золотые скифы", или “царские скифы". При переводе слова thiudos Е. Скржинская, очевидно, допустила ошибку. По всей видимости, это слово означает не название племени тиудов, а просто "народы", если гот Иордан применил в тексте готское слово þiuda "народ". С другой стороны, этот же корень заключен в этнонимах "тевтоны" и "дудлебы (дулебы)". Кроме того, это может быть славянским названием германского (позднее финского) племени "чудь". Таким образом, вероятнее всего речь идет о германском племени. Перевод слова Inaunxis (инауксы) зависит от толкования предыдущего слова. Если оно означает "народ", тогда это слово следует читать как In-Aunxis, где in – предлог "в", а Aunxis – название местности, которое может иметь балтийское происхождение (лит.auksas “золото”), причем на вторичное упоминание золота следует обратить внимание. Васинабронки – слово выглядит славянским (ср. р., укр. васнь “спор, раздор”, ч., слвц. vášeň “страсть”, слав. borniti “оборонять”, р. брунеть - “сверкать белизной”, серб. брнка – “рожистое воспаление” и т.д.). Для расшифровки названия имнескаров хорошо подходит мар. имне “конь”, а сочетание sk часто передавало звук š в языках, не имеющих этого звука, в частности в латинском, на котором писал Иордан. В таком случае для второй половины слова подходит мар. шар “волос”, т. е. название племени было “конские волосы”, но мотивация такого названия остается неясной. Разве что люди этого племени носили длинные волосы, подобные конским хвостам. Название народа тадзанс может быть расшифровано при помощи осетинского, кабардинского и курдского языков, хотя ни одна расшифровка не выглядит достаточно убедительной (ср. ос. tadzyn “капать”, кабард. тэджын “вставать, подниматься на ноги”, тедзэн “накладывать, прикладывать”, тедза “сброшенный, свергнутый”, курд. tazî “голый”). Атаул(ы) – скорее всего какое-то тюркское племя (ср. тюрк. at “имя” ata “отец” тат. atauly “именной”, карач. уллу ата “родоначальник”). Навего – очевидно, какое-то адыгское племя (ср. кабард. вагъуэ “звезда”, нэ – глагольная приставка, означающая движение от говорящего ко второму лицу – в целом что-то вроде “прибывшие со звезды”). Народ, называемый бубегенами, по всей вероятности был венгерским племенем или получившим название от венгров (сочетание bub égen можно перевести как “макушка (темя) на небе”, т. е. “люди высокого роста”). С помощью венгерского языка хорошо расшифровывается также название племени колдов (Coldas) – венг. koldus “нищий”. Ясно, что сами венгры называть себя нищими не могли, но так пренебрежительно они могли называть своих близких соседей. Наименование племени рогов должно быть отнесено к восточногерманскому племени ругиев.
Кроме этих, покоренных готами племен, в Северном Причерноморье были и другие племена. Их названия Иордан приводит позднее в связи с нашествием гуннов:
“Лишь только они (гунны – В.С.) перешли громадное озеро, то – подобные некоему урагану племен – захватили там алпидзуров, алцилдзуров, итимаров, тункарсов и боисков, сидевших на побережье этой самой Скифии.” (Иордан, 1960,126).
Все названия племен, приведенные здесь, расшифровываются только при помощи тюркских языков. Алпидзуры – чув. ulăp “исполин”, jura “друг, слуга, ребенок”; алцилдзуры – чув. алчăр “косой”, çура “детеныш”; итимары – чув йытă “собака” (др. тюрк. it), ăмăр “грудь животного”. Расшифровка названия тункарсов требует отдельного объяснения. Мы уже говорили, что в некоторых этнонимах встречается как составная часть слово со значением “гусь” (см. Παθαγωσοσ, Σατρα-Βατησ). В данном случае для тюркского tun/tyn “тихий, спокойный” подходит тюрк. *qař (qarz) “гусь” (теперь qaz). О существовании в древнетюркском языке шипящего вибранта в нашей работе речь шла уже неоднократно. Название боисков, очевидно, содержит древне-тюркское boj (тур. boy) “племя, род”. В таком случае название племени должно звучать как бой-иски, где для второй части слова хорошо подходит тюркское eski/iski “старый”, т.е. “старый, первоначальный род”.
Мы определили, что на Правобережье Днепра в скифские времена пребывали предки курдов. Пока мы не увидели их отчетливых следов в названиях племен Северного Причерноморья. Иордан упоминает в своей работе "вероломное" племя росомонов. Именно росомоны могут быть выпавшими из виду предками курдов. Название племени неплохо расшифровывается при помощи курдского языка: курд. ro "солнце", saman "богатство". Последнее слово имеется также в чувашском (семен "богатство"), видимо оба они происходят от гот. samana "вместе". Племя росомонов не могло быть готским, а в чувашском языке слов с начальным r нет, поэтому можно рассматривать возможность того, что росомоны были языковыми предками курдов. Тогда имена коварной росоманки Сунильды, убежавшей от своего мужа, и ее братьев Сара и Аммия (Ammius) также должны быть расшифрованы средствами курдского языка. В имени Сунильды могут скрываться праформа курдского suhn "свет", и дериват от др.-ир. *ald "прямой", "направлять" (ягн. ald "прямо"). Значение первого слова для имени женщины является типичным, а корень второго слова можно видеть в курд. êldar "вождь". Имя Сара можно приблизительно объяснить как "головастый" (курд. serî, в др. иранских языках sar "голова"), а в имени Аммия могут скрываться курд. am "душа" и meya "вино" (или mejû "мозг"). В другом месте Иордан упоминает племя кемандров. Это название также остается без объяснения. Возможно, что и это племя также было курдским. Мы уже обращали внимание на определенную близость самоназвания курдов "курмандж" с названием киммерийцев. К этой паре можно прибавить также и слово "кемандр".
Таким образом, анализ названий племен, приведенных Иорданом, дает основание говорить о присутствии на Причерноморье и в целом в южной части Восточно-Европейской равнины древних булгар (предков современных чувашей), еще нескольких тюркских племен, древней мордвы, англосаксов, балтов, адыге, предков курдов, славян, осетин, венгров, марийцев. Ранее мы пришли к выводу, что булгары это скифы, курды – алазоны, англосаксы – невры, будины – мордва. Как видим, те же племена присутствуют, но их названия меняются. Меланхленами должны были быть предки осетин и занимать территорию в непосредственной близости от мордвы и венгров, чем могут быть объяснены осетинско-венгерские и осетинско-мордовские лексические схождения. Большая группа германских заимствований в осетинском языке происходит не от контактов с готами в степях Причерноморья, а была воспринята в более ранние времена, когда предки осетин заселяли бассейн Сожа по соседству с германской территорией. Когда под давлением балтов предки осетин оставили свою прародину и двинулись на юго-восток вслед за иранскими племенами талышей, гилянцев, белуджей, и мазендаранцев, которых мы обозначаем общим именем киммерийцев, то они остановилсь на границе лесостепи в верховьях Северского Донца и Дона. Здесь они должны были соседствовать с мордвой, и это соседство нашло определенное отражение в осетинском языке (например, осет. limän «друг» хорошо соответствует морд. ломань «человек»). Очевидно, от основной массы иранцев праосетины были отрезаны мадьярами, которыми мы в данной работе для упрощения изложения называем предков современных венгров. Мадьяры, расширяя свою территорию, могли массово переходить на правый берег Дона до Северского Донца, оттесняя киммерийцев в приазовские и прикубанские степи. В любом случае предки осетин жили в тесном контакте с мадьярами довольно долго и уже в историческое время нашли пристанище в горах Кавказа.
После такого анализа рассмотрим вопрос, кто еще кроме тюрков, может быть связан с савроматами. Имеющиеся в нашем распоряжении данные дают основания предположить, что савроматами могли быть именно мадьяры. Нужно сказать, что утверждение Геродота о подобии языка скифов и савроматов нельзя понимать исходя из наших современных представлениях о теперешних венгерском и чувашском. В то время относительное число общих слов в этих языках было значительно большим, чем сейчас, поэтому предки чувашей и венгров могли понимать друг друга без труда (Feist Sigmund, 1924, 11). Отсюда могла возникать иллюзия подобия скифского и савроматского языков у информаторов греческого историка. Можно также со вниманием отнестись к мнению хазар, считавших себя родственными в первую очередь уграм (Артамонов М.И. 1962, 114). Прародина венгров находилась на левом берегу Дона, т.е. на территории савроматов или в непосредственной близости от нее. Тюркский элемент в венгерском языке настолько силен, что среди ученых 19-го ст. продолжалась упорная дискуссия о принадлежности венгерского языка либо к финно-угорским, либо к тюркским языкам. Вопреки усилиям Янаша Шайновича и Самуеля Дьярмати, в Венгрии хотели лучше быть в родстве с тюрками, нежели с вогулами и остяками (Aulis Joki, 1973, 28). Только относительно недавно взяли верх сторонники его финно-угорского происхождения венгреского языка. Дело осложнялось тем, что заимствования тюркского происхождения в венгерском языке распадались на несколько слоев, а слова самого древнего слоя по звучанию напоминали монгольские. Например, при общетюркском öküz "бык" венг. ökör "то же" больше напоминало монг. üker. Только значительно позже было выяснено, что древние тюркские заимствования в венгерском языке имеют чувашский характер. Вывод специалистов можно сформулировать словами Золтана Гомбоча:
"Древнетюркские заимствования в венгерском имеют такую специфическую, присущую только им звуковую форму, которая заставляет считать их источником чувашский, точнее, ту рано отделившуюся от тюркской семьи ветвь, наследником которой являются язык нынешних чувашей и которую можно назвать древнечувашской” (Гомбоц Золтан. 1985-1, 26).
Даже тот факт, что в некоторых случаях венгерским словам можно найти соответствия только в монгольском языке, не имеет большого значения, поскольку древнетюркский словарный состав остается известным в недостаточной мере (Там же, 29). О масштабах тюркского фонда в венгерском З. Гомбоц писал следующее:
"Из 225 бесспорных заимствований или допустимых сопоставлений для 90 слов венгерского языка выявляются чувашские соответствия" (Там же, 40).
Со времени написания этих строк (тридцатые годы прошлого столетия) усилиями исследователей представленные выше цифры существенно увеличились, но по-прежнему считается, что тюркизмы в венгерском языке следует разделять на заимствования из пратюркского (а, возможно, даже из прототюркского) и на тюрко-булгарские элементы (Лигети Лайош, 1985, 113-114). Н. Егоров полагает, что в венгерском языке можно найти сотни тюркизмов с ярко выраженными булгаро-чувашскими признаками (Егоров Н. И., 1987, 24). Его мнение могут подтвердить и исследования Г. Корнилова, который нашел чувашские соответствия более чем двумстам венгерских слов только с начальными a, b и c (Корнилов Г. Е., 1973), и А. Рона-Таша, который подготовил список древнетюркских заимствований в венчерском языке численностью в 450 слов (Рона-Таш Андраш, 2005, 114). Однако нужно иметь в виду не только сами общие соответствия венгерских и чувашских слов, но и их внешнее и внутреннее сходство:
"Соответствующие венгерским borz, cötkény, gyom, irö, kecske, kucsiny, szücs слова имеются и в других тюркских языках, но соответствующие венгерские производные формы и оттенки значений можно обнаружить только в чувашском языке" (Гомбоц Золтан. 1985-1, 40).
Тюркологам известно, что в чувашском языке на месте древнетюркских – k, -g мы имеем древнечувашский спирант γ, который в заимствованиях из тюркского в венгерский язык выпадает: borz ← *borsuγ, kút ← kutuγ, однако остается непонятным, почему в других древних заимствованиях из тюркского конечное – k остается: árok, hurok, köldök. (Палло Маргит К. 1985, 80). Этот факт может быть объяснен тем, что последние заимствования происходят с тех времен, когда тюрки еще пребывали в Восточной Европе, а мадьяры были их соседями, а примеры с выпаданием конечного -k происходят из более позднего времени.
Рассматривая факты языковых соответствий венгерского и чувашского языков, можно прийти к выводу, что вряд ли найдется в мире другая пара языков разных языковых семей, которая была бы так похожа одна на другую, как эти два языка. Факт этого сходства может говорить о том, что носители венгерского и чувашского языков находились в очень тесном контакте между собой в течение длительного периода, по крайней мере не одного-двух столетий. Ученые давно уже ищут время и место таких контактов, и существует мнение, что они должны были бы происходить на юге Восточной Европы:
"Геоботанические данные, на важность которых впервые обратил внимание Иштван Зичи, также заставляют нас искать место венгеро-булгарских связей не в районе Среднего Поволжья, а южнее. В этом отношении решающую роль играют термины виноградарства bor "вино", szöllö "виноград", szürni "процеживать", seprö "осадок (в вине). Специфический фонетический облик последних трех слов, характерный только для чувашского языка, делает несомненным факт, что венгры познакомились с виноградарством через булгар. А северная граница культуры винограда проходит по линии Могилев на Днестре – Екатиронослав на Днепре – Серепта на Волге, то есть южнее 49-го градусу северной широты" (Гомбоц Золтан. 1985-2, 46-47).
Эти и другие факты дают основания допускать, что местом венгерско-булгарских контактов был Северный Кавказ. На основании того, что древнейшими тюрками в Восточной Европе являлись булгары времен Хазарского каганата, делается вывод, что эти контакты имели место в VII-VIII вв. н.э. Однако исследования языковых процессов в те далекие времена заставляют нас сомневаться в достаточности такого ограниченного периода для чрезвычайно глубоких чувашско-булгарских влияний на венгерский язык. Зная, что тюрки присутствовали в Восточной Европе всегда от времен выделения отдельных тюркских языков из пратюркского, нельзя отбрасывать возможности отнесения времени этих влияний на более ранний и более продолжительный период.
Геродот писал, что савроматы заселяли земли за Танаисом. Если под Танаисом он принимал нижний Дон и Северский Донец, то можно полагать, что мадьяры (предполагаемые савроматы), перейдя Дон, некоторое время заселяли междуречье Дона и Северского Донца, имея одновременно контакты со скифами-булгарами и предками осетин на протяжении длительного периода, чем можно объяснить сепаратные лексические соответствия венгерского языка с чувашским и осетинским.
Этим соображениям в целом не противоречат обнаружение археологических памятников древних мадьяр в Нижнем Прикамье и Башкирском Приуралье, поскольку они появились там не ранее рубежа VI -VII вв. (Халиков А.Х., 1985, 28). Первоначально переправившиеся на правый берег Дона мадьяры вполне могли снова отойти назад на свои исторические земли и далее за Волгу во время „великого переселения народов”. Уйдя из Прикамья и Приуралья в IX в., мадьяры снова возвращаится на свою историческу прародину, где их и застает доминиканский монах Юлиан, совершивший два путешествия (в 1235 и 1237 гг.) в поисках „Великой Венгрии”. Из сохранившихся описаний этих путешествий известно, что в бассейне одного из притоков средней Волги Юлиан нашел людей, понимавших венгерскую речь и сохранивших предание об уходе на запад части соплеменников (Шушарин В.П. 1971, 89). Очевидно, речь может идти о правых притоках Волги Суре и Свияге, иначе бы в описании путешествия было указание о том, что „Великая Венгрия” находилась „за Волгой”, ибо переправа Юлиана на левый берег этой большой реки должна была бы быть немаловажной деталью описания его путешествия. С другой стороны, Юлиан упоминает о городе Bunda, Bundaz, который некоторые исследователи связывают с Пензой, расположенной на Суре.
Подтверждением гипотезы о мадьярской этнической принадлежности савроматов может быть интересное явление, на которое указал турецкий ученый Осман Каратай. Он обращает внимание на подобие в названиях башкирского племени юрматы и венгерского gyarmati, которым могло соответствовать гипотетическое чув. *çарматы (венгерское gy часто соответствует j в большинстве тюркских языков и ç в чувашском). Попутно заметим, такое соответствие подтверждает булгарскую этническую принадлежность скифов, от которых Геродот узнал о савроматах. Итак, на основании своих умозаключений Осман Каратай делает вывод, что сарматы и, что одно и тоже, савроматы были тюркским племенем (Osman Karatay, 2003, 12-13). Однако с таким же успехом можно предполагать, что савроматы были племенем венгерским. Правда, при этом нужно согласиться с тем, что савроматы и сарматы две формы одного и того же этнонима. Этот вопрос мы продолжим рассматривать в следующей главе. Здесь же можно лишь добавить, что в современном венгерском языке gyarmat означает "колония", поэтому мадьярские археологические памятники на Нижнем Прикамье и Башкирском Приуралье следует рассматривать как свидетельство вторичного поселения.
