Подавляющее большинство иранских лексических заимствований охватывает не весь славянский мир, поэтому исследователи старались привязать слова иранского происхождения к одной из трех групп – западнославянской, восточнославянской и южнославянской. Однако, сразу становилось ясно, что многие заимствованные слова не является характерными только для одной из групп. Надуманное разделение славянских языков на три указанные группы плохо увязывалось с соседством отдельных славянских племен с иранскими. Имеются также попытки дать иранскую этимологию некоторым общеславянским словам, не имеющим прозрачной этимологии, однако приводимые доводы не выглядят убедительными (ср., например Герценберг Л.Г., 1976). Особый интерес представляет собой вопрос, каким образом иранские заимствования оказались в языках западной ветви славянства.
В виду того, что до прихода славян курды заселяли Подолию и часть восточной Польши, курдский субстрат мог оказать влияние украинский и польский языки, а контакты курдов с предками чехов и словаков, населявших территорию по слседству с курдами, оставили свои следы в языках и этих народов.
На языки восточной ветви также мог оказать влияние иранский субстрат, но более глубокого характера, поскольку до прихода славян Левобережье Украины заселяли разные народи - балты, англосаксы, мордва. Эта тема будет рассмотрена отдельно.
В своих исследованиях славянско-иранских связей Трубачев оперирует в основном с древними языками – Авестой, иранским, иногда, индийским, а современные языки принимает во внимание очень редко, курдский же игнорирует вообще. В частности, он выводит пол. baczyć, слц. bačiti se, укр. бачити "видеть" из мнимого скифо-сарматского(?) *abiáx(aya (восточно-ир. abi-áxšaya "наблюдать"), пол. patrzyć, ч. patřiti, слц. patrit’, хорв. (диал.) patriti "смотреть" из скифо-сарматского *pаtraya (ав. patar – "блюститель"), пол. szatrzyć, ч. šetřiti, слц. šetrit’, слв. ošatriti, хорв. šatriti "экономить" из скифо-сарматского *catrayaš (ир. χšatraya "господство"), пол. dbać, ч. dbati, слц. dbat’, укр. дбати "заботиться" из скифо-сартматского *dbaya (ав. - dêbaêš «враждовать»), пол. trwać, ч. trvati, слц. trvat’, укр. тривати, бол. трая, сх. траjати "продолжаться" из скифо-сарматского *tarvaya (д. инд. trayate "защищать"), пол. pitwać, ч. pitvati "расчленять" из скифо-сарматского *paitva (ав. poiθwa "размельчать"), пол. żwawy, укр. жвавий "живой, подвижный" относит к скифо-сарматскому *j'uvaya (афг. zhwand "живой"), пол. raróg, ч. rarařek, слц. raroh, укр. раріг "сарыч" – к афг. varegan "сокол", пол. poczwara, укр. почвара "урод, призрак" – к скифо-сарматскому *pacvara (ир. pacvara), пол., ч., слц. pan, укр. пан – к скифо-сарматскому *gupаna (gypana "страж скота"), пол., ч., слц. kat, укр. кат "палач" – к скифо-сарматскому *kata (ав. kaya каяться). (Трубачев О. Н., 1965). Некоторые из этих этимологии выглядят надуманными, но в целом выводы Трубачева были приняты со вниманием, частности иранские заимствования в польском языке заставили ученых искать им какое-то гипотетическое объяснение:
"Что касается польско-иранских связей, то они, очевидно, являются результатом проникновения на рубеже нашей эры иранского населения в южную Балтику" (Седов В. В., 1979, 33).
В ходе настоящего исследования были обнаружены некоторые курдско-славянские соответствия, которые могут прояснить истинное происхождение некоторых славянских слов. Например, считается, что слово гончар того же происхождения, что и слова гарнец, горн, горшок, но фонетически и по смыслу ближе курд. gunç "глиняный горшок". Этимологически неясное слав. *čeljadь (укр., рус. челядь) может происходить от курд. çelî 1. "ребенок", 2. "род, клан”. Если анг. child тоже относится к этому корню, то тогда можно говорить о его фракийском происхождении (алб. çilimi «ребенок»). Так же неясным является происхождение слав. *rak (рус., укр. рак). Его происхождение можно связывать с курд. req 1. "рак", 2. "жесткий, твердый". Фасмер выводит рус., укр. вишня и другие подобные славянские слова из ср.в.нем. wîhsel "черешня", но курд. fişne "вишня" выглядит более подобным фонетически, поэтому культура этого фруктового дерева вместе с названием могла быть позаимствованной славянами от протокурдов, так же, как и название черешни (другое курдское название вишни – qeresî). Хотя в данном случае вопрос осложняется тем, что подобные слова есть в турецком и греческом.
В Приднестровье, именно там, где локализуются поселения древних курдов, в местном диалекте украинского языка зафиксировано слово берка «овца». Ему есть соответствие в курдском языке – berx «ягненок». К этим примерам можно привести еще следующие:
курд. berd "камень" – укр. бердо "скала, холм" (подобные слова в южнославянских языках являются, очевидно, иранским субстратом, если курдское слово не позаимствовано из славянских);
курд. qaç "голень" – рус. гачи "ляжки, штаны", укр. гачи "подштанники", болг. гащи "штаны", пол. gacie "штаны" и др. слав. подобных значений.
курд. wab "обещание" – рус. вабить, укр. вабити, пол. wabić и др. слав. "манить" (широкое распространение слова в славянских языках предполагает заимствование курдского слова из славянских, но неясно время заимствования).
Словами иранского происхождения считаются также укр. хата (в другие славянские языки слово позаимствовано из украинского) и ірій. Относительно первого слова сказать что-то определенное трудно, поскольку именно в курдском подобное слово не найдено, хотя в других иранских присутствует в разных формах (kat, kāde, kōtē и под.), а второе имеет булгарское происхождение и рассматривается в своем месте. Можно также предполагать иранское происхождение распространенного славянского слова лоно, имеющего разные значения, в том числе «половые органы» (Фасмер Макс, 1967, 517). Слова с таким значением обычно не подаются в словарях, но в талышском языке присутствует слово lonə «нора», что заставляет думать о присутствии подобного слова и в других иранских языках в иных, но близких значениях. Такое объяснение гораздо более правдоподобно, чем предлагаемая этимология от исходной формы *loksno с параллелью в греческом λοξοσ «наклонный, косой».
Можно также рассматривать такие пары: укр. галузь „ветвь” – курд. helez “хворост”; укр. ґедзь „овод”- курд. gez “укусить”; укр. яскравий „яркий” – курд. aşkere "явный”; укр. тягар «тяжесть, бремя» – курд. texar "вес". В многих славянских и в балтийских языках есть целая группа слов на обозначение гравия, щебня, камня, которые в значительной степени разнятся между собой фонетически, но языковеды считают их словами общего, хотя и загадочного происхождения – укр. жвір, рус. гверста, грества, пол. żwir, dziarstwo, лит. žwiřzdas, лтс. zvirgdzi и т.д. Курд. gevir “каменная глыба” фонетически и по значению очень похоже на эти слова, поэтому источником заимствования может быть и курдский язык, имеется также курд. givir “крепкий”, givrik “крупный”, очевидно, того же корня. В украинском языке есть слово ганчірка „тряпка”, которое вместе с пол. hanczurka выводится из н.в.нем. Handscheure “тряпка для вытирания рук” (А. Мельничук О. С., 1982). Такое объяснение вызывает сомнение, поскольку и немецкое, и польское слова мало распространены, а украинское слово употребляется больше на востоке Украины. Поэтому можно рассматривать возможность заимствования украинского слова из курдского, где есть фонетически ближайший эквивалент ginçiri "лохмотья". Славянским заимствованием в в курдский может быть курд. selef “источник”, которому нет соответствий в других иранских языках. Соответствующие славянские слова таковы: серб., словен. slap “водопад”, ч. slap “порог на реке”, слвц. slopat’ “хлестать”, рус. Солпа “порог на реке Мста”, Солоповка – название реки в Пермской обл. . Интересно, что есть соответствие и в английском языке – slop 1. "лужа", 2. "разливать", не имеющее надежной этимологии. Праславянская форма должна была быть *solpa, следовательно, курдское заимствование могло произойти уже после развития полногласия, т. е. приблизительно в середине первого тыс. н.э. Этимологически неясное слав. struk «стручок» может происходить от курд. strî "колючка", а курд. trîşke "гроза" каким-то образом связано со слав. tresk. Пищу для размышлений дает также такое соответствие: укр. приск "искра" – курд. pirîsk "искра". Корень prs/prsk в словах со значением “брызгать, брызги, прыскать" представлен в индоевропейских и финно-угорских языках довольно широко. В украинском и курдском слово имеет значение «искра». Имеет ли место заимствование или независимое образование? Фасмер обращает внимание на соответствие укр. хмара финскому слову hämärä «темный», но не рассматривает возможности связи между этими словами «по географическим соображениям». Между тем, в курдском языке есть слова xumar «мрачный», xumari «темнота» xumri „красный”, которые курды могли позаимствовать у соседних вепсов на своей прародине (вепс. hämär «сумерки»), а уже от курдов слово позаимствовали украинцы и булгары (чув. хăмăр „коричневый”).
