После выяснения общих вопросов движения индоевропейских народов в Восточной Европе на рубеже III и II тыс. до н.э. можно более детально рассмотреть этот процесс. Одной из причин начатого переселения индоевропейцев опять было их относительное перенаселение. Рыболовство как основа хозяйствования обеспечивало стабильный и надежный источник питания населения, которое постепенно увеличивалось, и вследствие этого во всей индоевропейской области начинало ощущаться определенное демографическое напряжение. Кроме того, с началом суббореального периода (около 2500 года до н.э.) в многих районах умеренного пояса Европы было отмечено похолодание (Хотинский Н.А., 1977, 60). При таких условиях естественным было стремление поиска индоевропейцами новых мест поселений. На то время тюрки, носители ямной культуры, со своими многочисленными стадами начали заселять широких пространства Евразии. Найденные в погребениях дисковидные колеса свидетельствуют об использовании тюрками колесного транспорта. Первые повозки были слишком неуклюжими, потому что в них колеса вращались с одинаковой скоростью, будучи жестко посаженными на ось, которая вращалась вместе с колесами. Они могли неплохо двигаться по прямой дороге, но на поворотах могли ломаться. Тем не менее, даже такой транспорт облегчал миграцию населения на дальние расстояния. Во время этого движения на основе ямной культуры и под влиянием местных особенностей начинают развиваться различные варианты культуры шнуровой керамики. Насколько связаны между собой миграции индоевропейцев и тюрок, сказать трудно. Их причины были разными, а направления движения были практически противоположными, поэтому переселение не должно было быть одновременным.
Причины и направления первых миграций тюркских племен рассматривались в разделе Этническая принадлежность неолитических и энеолитических культур Восточной Европы. Булгары перешли на правый берег Днепра, предки волжских татар двинулись к Волге в северо-восточном направлении, основная масса тюрок в поисках новых пастбищ перешла Дон, а далее их часть продвинулась в Предкавказье, вытесняя оттуда племена майкопцев в закаспийские степи, в то время как другие племена вслед за майкопцами перешли Волгу и мигрировали далее на восток (см. рис. 31)
Рис. 31. Расселение древних тюрок на Предкавказье и далее на восток.
Булгарам, которые перешли на правый берег Днепра, требовались большие площади под пастбища и они начали захватывать земли миролюбивых земледельцев-трипольцев. По мнению многих исследователей генетические корни Триполья скрыты в культурах Балкан, нижнего Подунавья и Карпатского бассейна, а не в бого-днестровском неолите; их этничность считается неизвестной (Збенович В. Г., 1989, 172; Археология Украинской ССР, 1985, 202-203). Мы предположили, что трипольцы могли быть семитами, что вполне возможно, если их предки пришли на Балканы из Малой Азии. Какие-то неясные связи балканских культур с малоазиатскими имеются. Если же трипольцы, действительно, были семитами, то должны остаться следы влияния их языка на тюркские, поскольку они были соседями тюрок. Днепр не мог быть непреодолимой преградой, особенно в зимнее время, поэтому примитивная торговля и культурный обмен между тюрками и трипольцами должны были иметь место. Поиски следов трипольских влияний в сфере торговли, т.е. среди слов, имеющих значение "товар", "оплата", дали определенные результаты. О большом гнезде слов, имеющих в основе разные варианты корня tavar речь уже шла в разделе Культурно-языковые контакты населения Восточной Европы. Похожие по значению слова были найдены в иврите: toar “продукт, изделие”, davar “слово”, “вещь”, “что-нибудь” и подобное им слово у трипольцев могло принять значение "товар" в процессе обмена. Другое гипотетическое трипольское слово *kemel могло иметь значение “плата, компенсация” (ивр. gemel “отплатить”). Похожее слово имеется в чувашском языке kěměl и имеет значение “серебро”, а в других тюркских языках в полном соответствии с фонологией этих языков ему отвечает слово kümüš "то же". Безусловно, серебро в те древние времена могло выполнять функцию денег, а перемена значения слова связана с тем, что торгующие стороны обходились без переводчика и поэтому могли придавать одному и тому же предмету разные значения. Что для одних было просто платой, то для других принимало конкретное значение серебра. Дальнейшие поиски дали богатый материал, дающий основания рассматривать семитское происхождение трипольцев серьезно. Детально этот вопрос рассматривается в разделе Этническая принадлежность трипольцев..
Судя по всему, у трипольцев не было племенных вождей, нормы жизни формировались жречеством при общем исповедывании культа плодородия, который отражался в образе женщины-матери , о чем свидетельствуют находки статуэток с подчеркнутыми женскими формами. Ранее даже господствовала точка зрения о матриархальной организации трипольского общества, и это могло объяснить загадочное исчезновение трипольской культуры. Можно думать, что сакральное отношение к женщине в обществе вступало в противоречие с той ролью, которую благодаря физическому превосходству играл человек в хозяйстве . Наверное, этот внутренний кризис трипольского общества облегчил воинственным кочевникам с востока занять господствующее положение на этих землях без особого напряжения сил. Так или иначе, трипольская культура в это время окончательно приходит в упадок, но культурное достояние трипольцев оставило следы на более поздних культурах этого региона, поэтому можно предполагать, что большая часть населения оставалось на своих местах. И это совершенно вероятно, потому что не могли же захватчики безоглядно уничтожать мирных жителей. Очевидно они ограничивались грабежом и уничтожением поселений (Брюсов А.Я., 1952).
Не исключено, что в области трипольской культуры, с началом ее позднего этапа развития С (3000 – 2400 гг. до н.э.), среди этнических трипольцев начали постепенно расселяться индоевропейские племена, которые уже до того восприняли трипольскую культуру, которая в среднем периоде В (3600 – 3000 гг. до н.э.) распространилась в верховья Южного Буга, Роси и среднего Днепра (Археология Украинской ССР, 1985, 211). Таким образом, распространение культуры шло в направлении с юго-запада на северо-восток, но инвазии земледельческого населения со стороны трипольской культуры археологи не отмечают (Кузьмина Е. Е., 1986, 186).
Наряду с культом женщины-матери был у трипольцев и культ быка как мужского начала, и эти два культа каким-то образом переплетались (Збенович В.Г., 1989, 165). Культ мужского начала в трипольскую среду наверняка был принесен именно индоевропейцами, которые имели патриархальный уклад общества. Однако, поскольку в степях господствовали булгары, индоевропейцы в поисках свободной земли вынуждены были двигаться в направлении на Балканы. Весьма вероятно, что при этом движении использовались водные пути. К тому времени днепровские пороги были покрыты водой и не препятствовали плаванию на лодках, так Геродот ничего о порогах не сообщает (факт большей полноводности год Европы в древние времена не отрицается географами). Приобретя опыт в строительстве плавсредств, путешественники могли продолжать свое движение вдоль берегов Черного моря. Одновременно по суше двигались в направлении на Балканы и какие-то группы тюрков. Как указывает Кузьмина, в III тыс. до н.э. отмечается постепенное проникновений ямных племен из степной зоны в область древних земледельческих культур – в Молдову, Румынию, Венгрию (Кузьмина Е.Е., 1986, 186 1989, 23).На какое-то время пришельцы должны были задержаться на Балканах, даже на Северном Причерноморье, поскольку есть свидетельства, что на протяжении всего III тыс.до н.э., то есть во время раннеэлладского периода, Пелопоннес заселяли племена, очевидно, родственные малоазиатским. Во всяком случае древнейшие топонимы Греции выявляют черты, несвойственные индоевропейским языкам.
Греки заселяли Пеллопоннес несколькими волнами. Первая волна, известная в истории под именем ахейцев, хлынула на полуостров около 1900 г. до н.э. Завоеватели превратили в руины поселения предыдущих жителей, которых они называли пеласгами, карийцямы или лелегами. Темные воспоминания о загадочном племени пеласгов сохранилось у греков до классического времени (Hoffmann O., Scherer A., 1969, 19). С этим греческим нашествием началась средняя элладская эпоха, которая характеризуется слиянием местных культурных традиций с новыми индоевропейскими элементами. Эта эпоха длилась три столетия, и в конце культурного синтеза наступил микенский период (1600 – 1050 г.г. до н.э.). В XIV-XIII вв. до н.э. ахейцы начали свою экспансию в Малую Азию, Египет, Сицилию и на юг Апеннинского полуострова. С этой экспансией связываются сообщения египетских источников о нашествии "морских народов". К этому времени относится нападение греков на Трою. Вскоре после окончания Троянской войны, около 1200 г. до н.э. согласно археологическим данным в континентальной Греции имели место какие-то деструктивные явления, которые связывают с новым нашествием греческих племен – дорийцев, более примитивных родственников ахейцев, также пришедших с севера.
Второй поток индоевропейской экспансии проходил суше на юго-запад к берегам Адриатики. В его составе были италики и иллирийцы. На рубеже бронзового века и начала железного происходят большие изменения в составе населения Задунавья и Альфёльда (Шушарин В.П., 1971, 15). Есть основания связывать эти изменения приходом сюда италиков и иллирийцев. Последние в своем движении на Балканы останавливались в Саксонии, Моравии, Богемии, где их следы можно найти в топонимике (Pokorny J., 1968, 193), потом поселились на северо-западе Балканского полуострова, а позднее заняли Эпир и, возможно, более обширные территории Греции (Hoffmann O., Scherer A.1969., 10). Но первыми двигались италики, поскольку они в своих странствиях продвинулись несколько далее, на Апеннинского полуостров.
Все это движение индоевропейских племен на юг мог продолжаться несколько столетий, потому что в общий процесс переселения позже включились фригийцы и армяне. Факт проникновения фригийцев в Малую Азию через Балканы подтверждается в греческих легендах. Фригийцы и загадочные "мушки" пришли к берегам Мраморного моря примерно одновременно с дорийцами (Bartonék Antonýn, 1976, 60-65). Эти "мушки" могли быть племенем, родственным фригийцам, или одним из их племен, это могло быть также и другим названием фригийцев, но то, что "мушки" позже продвинулись до верховьев Тигра и поселились там, позволяет предполагать, что это были предки современных армян. Правда, Туманян, ссылаясь на данные хеттскими и ассиро-вавилонских источников, утверждает, будто предки армян вместе с "морскими народами" появились в долине реки Чалис еще в середине II тыс. до н.э., (Туманян Э.Г., 1971). Об их близости с фригийцами уже шла речь выше. Поскольку фригийцы и протоармяне появились в Малой Азии в середине (или в конце) II тыс. до н.э., то до того времени (не считая времени переселения) они должны были заселять Правобережья Днепра, поскольку они некоторое время оставались в индоевропейском языковом пространстве, южнее фракийцев.
Тохарцы же еще какое-то время должны были оставаться на своей прародине, о чем свидетельствуют некоторые лингвистические данные. Индоарии двигались в направлении Средней Азии, перейдя Волгу и Урал. Кажется, у них не было каких-либо продолжительных поселений на территории Восточной Европы, поскольку лингвистических свидетельств этому нет. Кроме того, по мнению Зографа, членение индоарийских языков на две ветви произошло уже за пределами Европы, хотя, очевидно, и за пределами Индии (Зограф Г. А., 1982, 112). Такое членение могло произойти где-то при первой продолжительной остановке индоариев, возможно в Средней Азии. Лингвистический анализ показывает, что создание Ригведы произошло не позднее II тыс до Р.Х., следовательно, движение индоарев из Средней Азии или Северного Ирана произошло ранее этого времени (Лал Б.Б., 1978, 47). С другой стороны о пребывании индоариев в Иране может свидетельствовать и то, что неподалеку от него появился особый «западно-индоиранский язык», представленный сравнительно небольшим количеством имен людей и богов:
Ареал подобных имен совпадает с ареалом распространения хурритского языка (от предгорий Ирана до Палестины) (Дьяконов И.М. 1968, 29).
Из рассуждений Дьяконова о применении носителями этого языка искусства массового использования боевых колесниц следует, что они прибыли из областей «к северу от Кавказа» (Дьяконов И.М. 1968, 30).
Опустевшие ареалы поселений индоариев, фракийцев (протоалбанцев), фригийцев и армян заселяют иранцы. После отхода тохарцев их ареал заселили балты. Как уже говорилось, фракийцы поселились на Правобережье и уже отсюда после фригийцев продвинулись на Балканы. Кельты, очевидно, начали движение на запад, а германцы получили возможность занять их ареал, а также ареал греков и южные ареалы италиков и иллирийцев. В процессе этих миграций славяне тоже расширили территорию своих поселений таким образом, что они вступили в прямой языковый контакт с кельтами.
Изучением славяно-кельтских языковых связей долго занимался А.А. Шахматов, размещавший прародину славян в Прибалтике где-то неподалеку от кельтов. Часть лингвистов, среди которых были такие авторитеты как М. Фасмер и К. Буга, весьма критически относилась к его утверждениям об особой близости кельтов и славян, (Мартынов В.В., 1983), но позднее к его мнению прислушивались более внимательно:
А.А. Шахматов приводит значительный перечень предполагаемых лексических заимствований в славянском языке из кельтского, в котором видное место принадлежит общественным, военным и хозяйственным терминам. Исследователь предполагал также, что часть германизмов проникла в славянский язык через посредство кельтов. Тесные кельто-славянские взаимоотношения способствовали распространению этнонима «венеды» на славян. (Седов В.В., 1983, 98).
Седов также отмечал, что на целый ряд достоверных кельтско-славянских лексических схождений указывал Ю. Покорны, а Х. Педерсен выявил некоторые грамматические параллели между древнеирландскими и славянскими языками. Примеры кельтских заимствований в славянском подают Гамкрелидзе и Иванов: *sluga, *braga, *ljutь, *gunja, *dągъ, *tĕsto (Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В., 1984). В фонетике результатом кельтско-славянских контактов явилась назализация гласных в славянских языках, которая развилась в русле общего славянского процесса монофтонгизации дифтонгов *en, *em, *on, *om и т.д. при тенденции возрастания звучности в структуре слога, которая привела к господству закона открытого слога (Виноградов В. А., 1982, 303, Хабургаев Г. А., 1986, 94). Поскольку в кельтском уже существовали носовые, то под его влиянием монофтонгизация пошла в данном случае в направлении назализации указанных дифтонгов в закрытых слогах. Это фонетическое влияние может быть объяснено проживанием кельтов и славян в одном и том же фонетическом ареале. По словам Бернштейна Лер-Сплавинский пытался объяснить возникновение мазурского диалекта кельтским влиянием. Сам Бернштейн тоже полагал, что "древнекельтские влияния на праславянский язык были более глубокими, чем это казалось до сих пор" (Бернштейн С. Б., 1961, 95).
Такое обилие мнений о славяно-кельтских связях нельзя оставить без внимания, тем более, что для них есть объяснение. Подводя итог, можно предположить, что славяне со своей прародины продвинулись на запад до Вислы, идя несколько севернее кельтов, но в постоянном контакте с ними. Позднее часть славян снова возвратилась в бассейн Днепра, но те, что остались, продвинулись далее на запад от Вислы и стали известны как поморские и полабские славяне.
Следует акцентировать, что при переселениях древних индоевропейцев (как, в конце концов, и других народов) не все население оставляло свою прародину. Как считал Порциг, для этого не было видимых причин (Порциг В., 1964, 97-98). Вероятнее всего на новые земли отходил излишек населения, а довольно большая его часть, особенно в изолированных местах, должна была оставляться. При заселении этой территории новыми пришельцами остатки предыдущего населения ассимилировались ими, но в определенной мере влияли на язык новоприбывших, т.е. приходил в действие принцип суперпозиции. Субстратные явления на примере отдельных языков будут рассмотрены позже.
С конца III-го до Р.Х. в Монголии явственно прослеживаются две большие этнические общности. Одну из них представляли монглоиды, другую – европеоиды (Новгородова Э.А.,1981, 214), с которыми можно связывать майкопские племена, которые двигались впереди тюрок в направлении Алтая, где они стали творцами афанасьевской культуры бронзового века. Специалисты связывают ее создание с волной позднеямного-катакомбного населения, прошедшей от Приуралья далеко на восток (Кузьмина Е.Е., 1986, 186). Эта культура существовала cо средины III-го и до начала II тыс. до Р.Х. на большом пространстве, включавшем, кроме Алтая, также Монголию и Синьцзян. Можно предполагать, что часть майкопцев через Джунгарские ворота вошла на территорию Синьцзяна, где встретилась с людьми монголоидного типа, стоявшими на более низкой ступени культурного развития. Пришельцы принесли с собой племенную организацию, технологию бронзы, навыки скотоводства и земледелия. Очевидно, приход майкопцев на территорию Китая послужил серьезным толчком к созданию государства Шан в 18-м ст. до Р.Х. Смешавшись с автохтонами и приняв монголоидные черты, майкопцы усвоили также и язык многочисленного местного населения, оказав на него, однако, большое влияние. Следы этого влияния языка майкопцев теперь видны в сино-тибетских языках и это влияние было настолько существенным, что дает основание говорить о генетическом родстве северокавказских языков с сино-тибетскими.
Тюркские племена, перешедшие Волгу вслед за майкопцами, стали расселяться по территории современного Казахстана и постепенно двигались на юг и юго-восток. Археологические находки позволяют утверждать о продвижении тюрков в Среднюю Азию:
«Продвижение к границам Средней Азии степных племен засвидетельствовано открытым в низовьях Зеравшана могильником Заманбаба и другими памятниками , объединенными ныне в заманбабинскую культуру» (Массон В.М., Мерперт Н.Я., 1982, 329).
Второй поток тюрков был направлен вслед за майкопцами к Алтаю. Заселив Казахстан и Восточную Сибирь, тюрки создали на этой территории андроновскую культуру с несколькими локальными вариантами.
То, что европеоидные тюрки с началом эпохи бронзы продвинулись вплоть до Алтая, могут подтвердить данные антропологических исследований:
"Южносибирская группа популяций является продуктом смешения центральноазиатских монголоидов с представителями палеоевропейского типа, в частности с населением андроновской культуры, распространенной в Казахстане и в Южной Сибири во времена бронзы" (Алексеев В.П., 1974, 85).
"Европеоидное по своим морфологическим признакам население составляло подавляющее большинство Алтае-Саянского нагорья в эпоху энеолита и бронзы, частично и в эпоху раннего железа. Монголоидная примесь фиксируется в это время лишь в единичных случаях, но постоянно усиливается, начиная с эпохи раннего железа, и достигает полного преимущества в современную эпоху" (Алексеев В.П., 1989, 417).
"Морфологическое сходство части европеоидных черепов андроновской серии могильника Преображенка-3 с сериями степных культур эпохи бронзы свидетельствует о возможности миграции населения из западных районов распространения андроновской культуры, в физическом облике которого проявляются средиземноморский расовый тип" (Молодин В.И., Чикишева Т.А., 1988, 204).
При этом также обращается внимание на то, что «в андроновское время население Барабинской лесостепи отличалось исключительной смешанностью» (там же, 204). Все это свидетельствует о значительной миграции людей европеоидного облика, с которыми мы связываем древних тюрок, на восток. В процессе совместного сосуществования и закономерной метисации со временем оформился однородный антропологический тип с явными монголоидными признаками многих этносов, сохранивших либо свой тюркский (якуты, тувинцы, хакасы, киргизы, казахи и др.), либо монгольский язык. Именно это во многом вводит в заблуждение ученых, однако многие тюркские народы не имеют выраженных монголоидных признаков, которые отчетливо дают о себе знать при малейшей метисации. К народам, не имеющим монголоидных черт относятся турки, азербайджанцы, туркмены, кумыки, карачаевцы, балкарцы, гагаузы. Языки этих народов начали формироваться в западной части древнетюркской европейской прародины между Северским Донцом и Днепром. А языковые предки якутов, киргизов, казахов, хакасцев, тувинцев проживали тогда между Сев. Донцом и Доном. Вот именно они и двинулись на восток. В принципе, чуваши и казанские татары тоже не должны были иметь монголоидных признаков, но они появились у них в результате метисации с финно-уграми, имеющими лапоноидные черты, или после прихода татаро-монголов в Восточную Европу. Смешение чувашей и татар с монголами не могло происходить в больших масштабах, тем не менее, монголоидные признаки у части чувашей и татар достаточно заметны. Это лишний раз свидетельствует, насколько трудно от них избавиться. Если когда-либо предки современных тюрок проживали на Алтае, то их внешний облик об этом отчетливо свидетельствует. Таким образом, можно уверенно говорить, что не только чуваши и татары, но и туркмены, кипчаки, огузы, предки современных турок и азербайджанцев либо всегда оставались в Восточной Европе, либо не уходили далеко от Прикаспия. Можно предполагать, что первоначально кипчаки населяли Предкавказье, о чем свидетельствует и топонимика (Бештау, к примеру). Позднее балкарцы и карачаевцы были оттеснены кабардинцами и черкесами в горные районы, но кумыки так и остались жить на равнине. Что-то определенное о миграциях предков башкир, узбеков и других народов сказать трудно, ибо монголоидный элемент у них выражен достаточно сильно. В каких местах и в какое время проживали указанные народы, еще предстоит выяснить.
