Слева: Сарматский катафракт из Танаиса: Мраморный блок с изображением всадника (2 век н.э.)
Всадник в сарматской или аланской одежде: длинная кольчуга перетянутая широким поясом, плащ, застегнутый фибулой, развивается на ветру, штаны заправлены в мягкие сапоги, на голове закругленный конусообразный шлем. Его основным оружием является копье, называвшийся греками контос. В соответствии с греческой надписью, на артефакте изображена историческая личность, Трифон, заместитель [?] правителя Боспора в древнем городе Танаис. Фото из сайта "Sarmatians"
Всадник в сарматской или аланской одежде: длинная кольчуга перетянутая широким поясом, плащ, застегнутый фибулой, развивается на ветру, штаны заправлены в мягкие сапоги, на голове закругленный конусообразный шлем. Его основным оружием является копье, называвшийся греками контос. В соответствии с греческой надписью, на артефакте изображена историческая личность, Трифон, заместитель [?] правителя Боспора в древнем городе Танаис. Фото из сайта "Sarmatians"
Справа: Деревянная скульптура неизвестного происхождения.
Фигура всадника поразительно похожа на барельеф Трифона из Танаиса. Дерево на вид очень старое и кое-где остались следы краски. У всадника кольчуга на верхней части тела и что-то похожее на защитные пластины на ногах. Его шлем похож на шлем Трифона и плащ или шарфик, развивающийся на ветру за спиной. Более детальные рисунки можно увидеть на страничке Загадочная сарматская фигура.
Если окажется, что это античная вещь, то владелец хотел бы возвратить барельеф в страну его происхождения для размещения в соответствующем музее. Если кто-то из читателей может открыть историю этого предмета, просьба обратиться к владельцу по адресу (e-mail: gswain@tx.rr.com)
Фигура всадника поразительно похожа на барельеф Трифона из Танаиса. Дерево на вид очень старое и кое-где остались следы краски. У всадника кольчуга на верхней части тела и что-то похожее на защитные пластины на ногах. Его шлем похож на шлем Трифона и плащ или шарфик, развивающийся на ветру за спиной. Более детальные рисунки можно увидеть на страничке Загадочная сарматская фигура.
Если окажется, что это античная вещь, то владелец хотел бы возвратить барельеф в страну его происхождения для размещения в соответствующем музее. Если кто-то из читателей может открыть историю этого предмета, просьба обратиться к владельцу по адресу (e-mail: gswain@tx.rr.com)
К сарматам
Издавна считалось, что слова савроматы и сарматы означают одно и то же понятие. Плиний отмечал, что савроматы – греческая форма названия (Pliny, 1961, IV, 80). Убедительно обосновал различие между сарматами и савроматами М.И. Ростовцев, приводя тому довольно веские доказательства, такие как, например, наличие признаков матриархата у савроматов и их полное отсутствие у сарматов (Harmatta, 1970, 9). Со временем выводы Ростовцева были оспорены другими учеными с привлечением свидетельств античных авторов, того же самого Плиния.
Термин «сарматы» ввел в обиход греческий историк Эфор, живший на полтора столетия позже Геродота, однако и его сведения, и сведения других историков довольно путанные, поскольку часто неясно, о ком идет речь – о скифах, савроматах или о новом народе сарматов.
Геродот писал о савроматах как едином этносе, по крайней мере не указывал на то, что в их состав входили племена разного этнического происхождения. Страбон выделял среди сарматов отдельные племена языгов, алан, роксоланов, аорсов, ургов и др. Более поздние авторы приводят значительное большее число племен в Сарматии и идентифицировать их просто невозможно из-за путанности их свидетельств. Точно так же невозможно локализовать места поселений отдельных сарматских племен по данным археологии, хотя из источников известно, что роксоланы, например, обитали в Приазовье (Баран В.Д., 1985, 8). Очевидно, этнический состав сарматов мог быть очень пестрым и среди них могли находиться также и потомки савроматов Геродота, но уже под другим именем. Для более конкретного выяснения этнической принадлежности хотя бы некоторых сарматских племен можно привлечь сохранившуюся эпиграфику Северного Причерноморья, которую собирали и над которой работали многие специалисты. К упоминавшемуся ранее Латышеву можно добавить имена Згусты, Миллера, Фасмера, Ломмеля и др. Долгое время этим вопросом занимался Янош Харматта (Harmatta J, 1952, Harmatta, 1970). Само собой разумеется, что все они априори считали, что все скифо-сарматские имена должны иметь иранское происхождение и для их расшифровки привлекали исключительно иранские языки и не обращались к другим языкам даже тогда, когда было совершенно очевидным их, скажем, тюркское или греческое происхождение. В этом была их большая ошибка.
В частности, В.И. Абаев, развивая идею Г. Ломмеля о существовании в группе иранских языков особого «скифского», из которого якобы выделились осетинский, согдийский, аланский и др. языки, составил "скифский словарь" (Абаев В.И., 1979). Его целью было реставрировать упомянутый «скифский» язык, поэтому к эпиграфике Причерноморья он добавил имена и слова, имеющие, по его мнению, какое-то отношение к скифам.
Попробуем проделать такую же работу на Сарматском ономастиконе, составленном по данным Абаева, Харматты и Алемани (Alemany Agusti 2000) несколько дополненного данными из других источников и без включение в список имен, которые уже рассматривались в предыдущем разделе. Точно так также не были включены в ономастикон имена царей Абхазии, Иберии, Колхиды осетинского происхождения и другие имена, которые не имеют к сарматам никакого отношения. Однако мы не будем ставить себе целью уточнение родственных отношений иранских языков на скифо-сарматское время, а лишь попробуем установить этническую принадлежность сарматов и одновременно проверить относительную достоверность анализа названий племен, упомянутых Иорданом. При наличии лучших вариантов мы не будем принимать во внимание лексику Авесты, часто привлекаемую Абаевым и другими специалистами как аргумент в пользу существования подобного слова также и в осетинском. Формирование первичных иранских языков (диалектов) произошло задолго до скифских времен и написания Авесты. Ее языком должен быть какой-то неизвестный нам иранский язык, а вовсе не общеиранский, как очевидно предполагали упомянутые специалисты. Исходя из этого, мы будем привлекать для объяснения значения имен современные иранские языки – осетинский, курдский, афганский и другие, сохранившие в значительной мере свой древний лексический фонд. Кроме них будут также привлекаться тюркские, германские, балтийские, финно-угорские языки и языки народов Кавказа.
Проведенный анализ показывает, что расшифровка сарматского ономастикона возможна с привлечением значительно большего количество языков, чем это имело место при работе со Скифским ономастиконом. При этом круг используемых для расшифровки языков может быть расширен и далее. Беньямин Надель, используя монографию Л. Згусты «Собственные имена жителей греческих городов северного побережья Черного моря», дает некоторым из них хурритско-хеттское объяснение (Надель Беньямин, 1978). К этому выводу следует отнестись внимательно, ибо не исключено, что какая-то часть хеттов осталась в Причерноморье, в то время как основная их масса ушла на Балканы и далее в Малую Азию. Таким образом, сарматов пока нельзя отождествлять с каким-то определенным этносом и отсюда можно заключить, что савроматы и сарматы – категории совершенно разные, хотя не исключено, что оба этнонима имеют общее происхождение. Если о первых вслед за Геродотом можно говорить как об определенном этносе, то о сарматах этого сказать нельзя.
Прежде чем делать количественную оценку соотношения языков, при помощи которых были расшифрованы имена, следует обратить внимание, что это соотношение ни в коем случае не отображает мозаику этнического состава сарматов. С одной стороны, в списке могут быть имена, не имеющие к сарматам никакого отношения, а с другой, полученные соотношения могут в определенной степени говорить лишь об этническом составе правящей верхушки, поскольку некоторые племена в племенных союзах занимали главенствующее положение. К этому можно добавить, что приезжие богатые купцы чаще, чем местное население могли быть похоронены с дорогими надгробиями в виде каменных плит и с высеченными на них именами и это тоже искажало общую картину этнического состава населения Северного Причерноморья. Этническая пестрота населения тут еще более усилилась после прихода готов и последующего вторжения гуннов, приведшее к Великому переселению народов. Все это мы будем иметь в виду при рассмотрении данных анализа.
Приблизительно 40% имен списка допускают различное толкование либо расшифровываются при помощи языков однозначно не имеющих отношения к сарматам (греческий и др.) Соотношение между оставшимися именами таково, не подтверждает предположение о савроматах, как о предках современных венгров. Очевидно, савроматов среди сарматов было немного, (из имен поддающихся расшифровке средствами только одного языка лишь 7% могут быть объяснены при помощи венгерского). Если же говорить о количественном соотношении между другим народами в Северном Причерноморье, то следует признать, что присутствие здесь иранского элемента значительно увеличилось по сравнению со скифским периодом. Ираноязычными должны были быть не менее 40% всех сарматов. О соотношении отдельных этносов внутри иранской общности судить трудно, поскольку очень много имен может быть расшифровано с помощью нескольких иранских языков. Более-менее отчетливо расшифровываются имена с помощью осетинского и курдского языков, в меньшей степени – с помощью афганского, но следует учитывать, что в Причерноморье могли присутствовать также предки мазандеранцев, белуджей, талышей. Больше всего среди иранцев (приблизительно половина) должно было быть предков осетин (20-25 % из всех сарматов), курдов – в два раза меньше. Некоторые данные позволяют говорить, что курды, с которыми мы связали алазонов Геродота, переселились в Предкавказье, точнее на Таманский полуостров.
Судя по всему, относительное количество булгарского населения в Причерноморье заметно уменьшилось. Если судить по расшифрованным именам, булгар среди сарматов насчитывалось приблизительно 18%. Кроме того, заметно присутствие другого тюркского этноса (6%), возможно, это были племена кипчаков или огузов. Однако, если судить по замечанию Иордана о том, что „над Понтийским морем тянутся расселения булгар”, то можно предположить, что они составляли значительную часть населения Причерноморья, а относительно небольшая представленность булгарских имен в ономастиконе может свидетельствовать о том, что булгары находились в подчинении более воинственных племен. Об этом может говорить чувашское выражение «Эпир ассем» (мы – асы) (Егоров Геннадий,1993, 28), если они входили в племенной союз, возглавляемый асами (языгами).
Среди остального населения Северного Причерноморья могло быть неизвестное балтское племя (6%), а также касоги, предки кабардинцев и черкесов (3%).
Значительную этническую единицу среди сарматов должны были представлять англосаксы, поскольку более 20% имен расшифровывается при помощи древнеанглийского языка. Отдельный разговор об аланах будет в следующем разделе.
Рассматривая вопрос об этническом составе населения Северного Причерноморья следует учитывать то, что усиление торговых связей и личных контактов между верхушками разных этнических групп Причерноморья, Балкан, Кавказа, обеспечиваемых господством сарматов и боспорского государства, приводило не только к определенному смешению населения в крупных населенных пунктах, но и к заимствованию собственных имен. Например, дети византийского полководца Ардабура Аспара (Ардабур младший, Патрициус и Этманарих) носили имена явно различного происхождения. Иордан прямо свидетельствует о заимствовании имен:
…ведь все знают и обращали внимание, насколько в обычае у племен перенимать по большей части имена: у римлян – македонские, у греков – римские, у сарматов – германские. Готы же преимущественно заимствуют имена гуннские (Иордан, 1960, 58-59).
Подобную мысль высказывает также В. Поль, говоря о разнообразном происхождении имен гуннов и авар (Pohl Walter, 2002, 11). Все это может говорить о том, что население Северного Причерноморья, в целом называемое современниками сарматами, в начале нашей эры ни в коем случае не было гомогенным. Очевидно, имеются и другие основания для такого вывода, который, в принципе, давно уже сделан был:
Наименование Sarmatae не может быть именем только одного единственного племени, оно должно было быть более всего коллективным названием для многих племен рассеянных на широком пространстве (Harmatta J., 1970, 10).
Потомками сарматов некоторые специалисты уверенно связывают алан, которые, в свою очередь являются предками осетин. Связь осетин с аланами подтверждается относительно недавними историческими свидетельствами (главным образом существованием государственного образования Алания на Северном Кавказе), так и национальным самосознанием осетин.
При признании большей частью ученых языкового родства алан и осетин имеется широкое разнообразие мнений как о языке сарматов, так и о самом этносе. Некоторые считают этот язык гомогенным, другие же признают наличие в нем отдельных диалектов. Однако подавляющее большинство ученых считает в любом случае, что население Северного Причерноморья в сарматское время принадлежало к иранской языковой группе. Соответственно одни считают осетин наследниками какой-то части ираноязычного народа, другие же – одними из нескольких возможных наследников. Венгерский лингвист Й. Харматта дает подробный анализ взглядов различных ученых (Harmatta, 1970, 59-65) и излагает свою точку зрения, согласно которой иранские племена Северного Причерноморья разговаривали на разных иранских диалектах по крайней мере в первые столетия после РХ. Он утверждает, что "осетинский язык представляет собой результат развития (the outcome) какой-то одной аланской диалектной группы, которое отличалось от развития сарматских диалектов, представленных иранскими именами в эпиграфике причерноморских греческих городов" (Harmatta, 1970, 96-97).
Такое разнообразие мнений как раз и вызвано пестротой населения Северного Причерноморья в так называемый сарматский период, чему имеются свидетельства и у античных историков. Например, Плиний сообщал следующее:
С этого места (от устья Дуная – В.С.) все народы в основном скифы, хотя различные их части занимают земли, прилегающие к побережью, в одном месте геты, называемые римлянами даками, в другом сарматы, называемые греками савроматами, и одно их племя, называемое жителями повозок, или аорсами, в другом неблагородные скифы, потомки рабов, иначе пещерные люди, а затем аланы и роксоланы. Более высокая местность между Дунаем и Герцинским Лесом вплоть до зимних квартир в Паннонии при Карнунтуме и равнины, и низменность вдоль германской границы занята сарматскими языгами, в то время как даки, которых они выгнали, занимают горы и леса до самой реки Тисы (Pliny, 1961, IV, 80).
Мы видим, что во времена Плиния скифами назывались разные народы и среди них выделялись сарматы, которые также не составляли этнического единства. Таким образом, термин «сарматы» в собирательном значении, точно так же, как и "скифы", с течением времени разными авторами стал употребляться для обозначения всего населения степной полосы от Волги до Карпат, однако в основе этот термин должен был быть наименованием какого-то одного племени. Возможно, этим племенем были осетины, но в дальнейшем они составляли только определенную часть сарматов, так же, как и другие ираноязычные племена. Еще какую-то часть составляли германцы, о которых будет идти речь далее.
