Проведенное сравнение фольклора четырех европейских народов дает основания говорить, что выбранный метод является в достаточной мере эффективным. Статистические данные по отдельным составляющим национального характера, хотя и разнятся в определенной степени для разных народов, но всегда остаются в довольно узких пределах, что может свидетельствовать об общечеловеческих нормах соотношения в этнопсихологии различных народов. Мы поставили себе целью выяснить разницу в национальном характере украинцев и русских, поэтому не будем делать выводов об их отличии от других народов, тем более, что объем взятого для анализа испанского и немецкого фольклора на порядок ниже объема сборников Даля и Номиса.
Подсчитанное значение критерия χ 2, равное 598,91, позволяет нам утверждать, что вероятность сходства сборников Даля и Номиса чрезвычайно мала, и это дает основания говорить, что фольклор украинцев и русских отличается настолько, что он мог быть создан совершенно разными народам. Если же говорить о конкретных различиях, то можно считать, что согласно статистическим данным первых трех классов чувства играют в жизни русских значительно большую роль, чем у украинцев. Этот вывод противоречит оценке Костомарова и Липинского и других этнологов, которые считали, что у украинцев эмоциональность преобладает над волей. Липинский в доказательство своего мнения приводил примеры поведения "наших политических лидеров", которые "больше пели и поэтизировали, кричали или плакали". Очевидно, имелись в виду наши политические лидеры, которые боролись за независимость Украины в 1917-1920 годах. С этим можно согласиться, но следует учитывать, что национальная идея тогда, как и позднее, в первую очередь привлекала именно эмоциональных людей, а не прагматиков. Но и среди украинских лидеров были такие, что умели контролировать свои эмоции – Павел Скоропадский, Евгений Коновалец, Степан Бандера, Роман Шухевич и многие другие. К тому же среди выдающихся людей из других лагерей также были украинцы, такие как Ворошилов, Махно, маршал Тимошенко, не отличавшиеся большой эмоциональностью. Например, вот как описывал Махно современник: "Махно – человек воли, импульса, страстей, которые очень кипят в нем и которые он старается сдерживать железным усилием под холодной и жесткой маской". Можно привести и другой пример. Среди летчиков-асов Красной Армии было очень много украинцев, таких, как забытые теперь первые дважды Герои Советского Союза Григорий Кравченко и Степан Супрун, погибший буквально в первые дни войны, трижды герой Советского Союза Иван Кожедуб (только за 120 вылетов сбил 62 немецких самолета ), дважды герой Дмитрий Глинка (56 сбитых самолетов) и многие другие. А летчики-истребители должны были владеть своими эмоциями, оставаться благоразумными и хладнокровными в воздушных боях с немцами, среди которых были асы, которые имели на своих счетах не десятки, а сотни сбитых самолетов. У русских из летчиков прославился лишь Покрышкин тоже трижды герой (59 сбитых самолетов). Таким образом, если присмотреться внимательно, украинцы могут владеть своими эмоциями очень хорошо. И слова Липинского о слабости на Украине "воинствующего духа" тоже ошибочны. Данные фольклора об этом не свидетельствуют, не говорит об этом и наша история. Украинцы более подвержены бунтарству, чем русские. Только перечень имен предводителей крестьянских восстаний от Наливайко и Лободы до Кармелюка и Довбуша намного превосходит подобный ряд имен в истории России. Примеры Пугачева и Разина являются теми исключениями, которые подтверждают бунтарский дух украинцев, ибо оба эти предводителя казацко-крестьянских восстаний были родом из станицы Зимовейской на Дону, которую населяли украинцы.
Недоверие украинцев к собственным эмоциям отражается в их скептицизме и ироничности, нотки которых присутствуют в большом количестве пословиц и поговорок, и подтверждается пословицей, распространенной среди русских:
Хохол не поверит, пока не пощупает
К сожалению, под этим углом зрения Номис не анализировал свои материалы и не выделил специальный раздел, который бы отражал склонность украинцев к скепсису и иронии, но листая сборник, можно легко убедиться, насколько сильно эти черты отражаются в украинском фольклоре. С.К. Иванов в упомянутой работе цитирует Гоголя: "У нас всех много иронии. Она видна в наших пословицах и песнях и, что самое удивительное, часто там, где очевидно страдает душа и не настроена на веселье". Формально Гоголь это говорил о русских, но ясно, что его наблюдения касались украинцев, которых он знал значительно лучше, чем русских.
У русских тоже есть одна черта, которую непосредственно из данных Даля выделить тяжело, если не делать статистического анализа. Как уже было отмечено, у них есть какая-то особая ксенофобия, точнее неприятие чужого при остром ощущении своего. Эта черта вместе с выраженым патриотизмом советских времен имела следствием то, что русские не приспосабливались к иноязычной, инокультурной среде и не теряли своей национальной самобытности. Если русская община была мала и не имела культурных центров, то русские не ассимилировались среди инонационального большинства, но культурно деградировали, что можно было наблюдать, например, в Средней Азии. Там, где русские проживали в большом числе, они тем более не теряли своей национальной самобытности, даже, наоборот, способствовали денационализации коренного населения. История показала, и в частности в Украине, что не прав М.Ю. Лермонтов, когда писал: "Меня невольно поразила способность русского человека приспосабливаться к обычаям народов, среди которых ему приходится жить". Это пример того, насколько могут ошибаться люди, даже выдающиеся, в оценке собственного народа.
А вот субъективные наблюдения о терпиливости русских, особой покорности и смирении нашли подтверждение и в результатах проведенного нами анализа. О том, что русские по своему характеру хорошо приспособлены для административно-командной системы, на которой держался Советский Союз, речь уже шла. Хотя справедливости ради надо сказать, что украинцы приспособились к ней не хуже русских, но благодаря иной черте, которую отражает поговорка "Моя хата с краю".
Суммарная рациональная составляющая в этнопсихологии украинцев выражена несколько больше, чем у русских. но это только суммарно. В отдельных елементах этой составляющей есть существенная разница. Очевидно, эта разница вызвана непростым явлением украинского индивидуализма, о котором всегда было много разговоров, но его понимание было разное. Данные статистического анализа позволяют нам понять его точнее. Судя по всему, украинцы не склонны ограничиваться только собственными интересами и с пониманием относятся к интересам ближнего. Однако реализацию собственных интересов они пытаются проводить собственными силами и не рассчитывают на постороннюю помощь. Одновременно и сами они не очень охотно идут на помощь другим, когда речь не идет об общих интересах. Если же интересы коллектива совпадают с его собственными, здесь украинец хорошо понимает силу коллектива. Такой индивидуализм совсем неплохая черта. Хуже с другим проявлением индивидуализма, который просматривается в излишней самоуверенности украинца. Он не только верит в то, что благодаря своей энергии может обойтись без посторонней помощи, но и без дополнительных знаний.
При внимательном рассмотрении отдельных черт рациональной составляющей характера украинцев можно заметить одно противоречие. При достаточной толерантности, как показывают статистические данные, украинцы больше, чем россияне, склонны к конфликтам. Примеры такого противоречивого поведения можно найти и в нашей далекой истории, и в новейшие времена. Объяснение этой особенности национального характера может быть такое – украинцы толерантны к другим народам, охотно признают их право на культурную или религиозную обособленность, но неуступчивы и упрямы в отношениях между собой. Очевидно, такая противоречивая психология сформировалась из-за того, что ближайшие соседи – поляки и русские долгое время были господствующими нациями на Украине, поэтому в силу обстоятельств украинцы выработали к чужакам толерантное отношение, в то время как между собой привыкли скубаться.
Иррациональное составляющая, сама по себе в этнопсихологии обоих народов невелика, но у украинцев за счет суеверий и примет значительно больше выражена, чем у русских. Здесь опять же можно говорить о скепсисе украинцев к возможности познания сложных явлений природы и человеческой души, которым украинцы склонны были скорее придавать мистический характер, чем искать научное толкование. Возможно и другое объяснение, если вспомнить мнение Липинского о иллюзионизме, утопической мечтательности украинцев. И еще раз нужно подчеркнуть большую религиозность украинцев, более высокую нравственность, но и это уже могло остаться в прошлом.
Остальные различия читатель может найти самостоятельно, анализируя тематику классов и приведенные примеры. Автор старался оставаться объективным в своих комментариях к статистическим данным, но вряд ли ему удалось избежать симпатий к собственному народу и желаний видеть его лучшим, чем он есть на самом деле. Однако нет сомнений, что предложенная методика может принести более убедительные результаты при использовании беспристрастного посредника – компьютера. Надо только ввести в его память весь материал, собранный фольклористами за последние полтора столетия, а далее с помощью специальных программ провести его новую классификацию и сделать подсчеты. Тогда о разнице в национальном характере украинцев и русских можно будет говорить более обоснованно. Но всегда надо помнить, что иное не значит худшее. В культурной политике Украины во многом было и остается подражание российскому опыту и ориентирования на российские модели. Хорошее понимание самих себя поможет достичь украинцам успехов не только на культурном поле, но и в политической жизни.
Использованная литература
Горсей Єремий. Путешестие в Московию.
Грушин Б.А. Массовое сознание. Москва. 1987.
Даль В. Пословицы русского народа.
Донцов Дмитро. Націоналізм. Лондон. 1966.
Злотницкий В.С. Русские и испанские пословицы и поговорки. Москва. 1962.
Иванов С.К. О возможном подходе к изучению русского национального характера. Советская. Этнография. №2. 1988.
Костомаров. Н.И. Автобиография. в кн. Литературное наследие. 1890. С-Петербург.
Крушинська Олена. Помаранчева революція: зрив шаблону. Інтернет-видання "Майдан". 2004.
Кульчицький О. Світовідчуття українців. В зб. Українська душа. Київ. 1992.
Липа Юрій. Призначення України. Львів. 1992.
Липинський Вячеслав. Листи до братів-хліборобів, писані в 1919-200 рр.
Номис М. Українські приказки, прислівя і таке інше. Харків. 1928.
Онацький Є. Українська емоційність. В зб. Українська душа. Київ. 1992.
Стецюк Валентин. Передісторичні етногенетичні процеси в Східній Європі. Книга друга. Львів – Київ. 2000.
Фасмер Макс. Этимологический словарь русского языка. Москва. 1964, 1967, 1961.
Цимбалістий Б. Родина і душа народу. В зб. Українська душа. Київ. 1992.
Шлемкевич М. Душа і пісня. В зб. Українська душа. Київ. 1992.
Янів Володимир. Нариси до історії української етнопсихології. Мюнхен. 1992.
Fischer-Fabian S. Die ersten Deutschen. Berlin. 1993.
Fromm Erich. Haben oderr sein. Stuttgart. 1986.
Graf A.E. 6000 deutsche und russische Sprichwörter. Halle. 1956.
Hollister C. Warren. Roots of the Western Tradition. A Short History of the Ancient World. New York. 1991.
Russen und Russland aus deutscher Sicht. 9-17 Jahrhundert. Herausgeben vom Mechthild Keller unter Mitarbeit mit Ursula Dettbarn und Karl-Heinz Korn. München. 1985.
